– Это первая минус, а я просил одногруппную, – рычит Данила на
медсестру, когда мы оказываемся в операционной.
– Это её группа, – отвечает она.
– Ладно, простите, нервы, –
скороговоркой произносит Береговой. Потом наклоняется ко мне. –
Держись, Элли.
– Сколько уже доз мне перелили?
– Пять, но ты лучше не считай, –
криво улыбается Данила.
– Плохо дело, да? – продолжаю
любопытничать.
– Немного трудновато, учитывая, кто
перед нами на столе, – всё так же чуточку шутит Береговой. – И
непросто держать твой гематокрит. Но мы со всем справимся, можешь
не волноваться.
– Когда такие люди мной занимаются, у
меня нет сомнений, – я намекаю на него, а также на Горчакову,
которая где-то рядом, я это чувствую.
– Я введу вам два миллиграмма
успокоительного, чтобы вы заснули перед интубацией, – говорит
анестезиолог.
Киваю. Но прежде чем отключиться,
снова задаю Даниле вопрос:
– Может, аорта?
– Или полая вена, или сосуды
брыжейки, – пожимает он плечами. – Ты сама понимаешь: гадать можно
долго.
– Господи… – выдыхаю расстроенно.
– Элли, не бойся. Мы сделаем ревизию
и всё тщательно проверим.
– Я рада, что это вы, – улыбаюсь
Даниле и Нине Геннадьевне, которая подошла и тоже висит надо мной.
Но не как Дамоклов меч, а рука помощи.
– Мы вас вытащим, поняли? –
спрашивает меня Горчакова, но ответить не успеваю, погружаясь в
глубокий сон.
***
– Я ушил дефект восходящей аорты, –
устало говорит Вежновец, выходя из операционной.
– Что с доктором Куприяновым? –
встревоженно спрашивает Нина Геннадьевна. Она только готовится к
тому, чтобы спасать Эллину Печерскую.
– Была тампонада, пришлось вскрывать
грудину, – отвечает хмурый Заславский, появляясь следом за
главврачом. – Так, теперь наша задача спасти Эллину Родионовну.
– Я буду ассистировать, – говорит
Горчакова таким голосом, из тональности которого всем становится
понятно: обсуждению не подлежит.
– Вы со мной? – сращивает главврач
Эдуарда Валерьевича.
– Безусловно, – кивает глава
хирургического отделения.
Вчетвером они стоят в
предоперационной и в полной тишине, – только слышно, как льётся
вода и лопаются пузыри пены, – тщательно и быстро моют руки. Все
перебрасываются встревоженными взглядами. Артура Куприянова спасти,
кажется, удалось. Кажется, поскольку неизвестно ещё, как поведёт
себя в дальнейшем организм пострадавшего. Ранения чрезвычайно
тяжёлые, задеты сразу несколько органов и крупных сосудов.
