Весна девяносто первого года медленно,
но верно вступала в свои права. Снег уплотнился, покрывшись прочным
белоснежным настом, мириадами искр блестевшим под редким весенним
солнцем.
Я сильно вырос за последнее время.
Моему телу всего лишь 13 лет, росту в нём уже два аршина шесть
вершков*, а над верхней губою стал уже появляться светлый пушок. Я
теперь вровень с Александром Яковлевичем и, пожалуй что, перерос
Николая Карловича. Впрочем, последний, вернее всего, сказал бы на
это своё фирменное: «Вы не выше, сударь, а длиннее», конечно, если
бы набрался наглость разговаривать в таком тоне с наследником
российского престола.
Есть,
однако, и плохие новости: у меня начало ухудшаться зрение. Странно,
но ровно то же самое произошло со мной в предыдущей жизни – по
достижении подросткового возраста пришлось обращаться к окулисту.
Тогда врачи сказали, что это связано с половым созреванием, и
теперь, вполне возможно случилось та же история: уже не первый
месяц у меня проявилось то, что кавалер Протасов деликатно называет
«томлениями плоти» и «смутными сонными грёзами». По этому поводу
даже заходил ко мне намедни доктор Роджерсон, первый лейб-медик
императрицы, дружески потрепал меня по плечу, (это ничего; он со
всеми такой), и расспрашивал на сей предмет весьма подробно. Я
краснел, (что вообще очень легко мне даётся), бледнел, (это
сложнее), «экал» и «бекал»,изображая смущение, но однако же дал
понять доброму медикусу, что с мужской физиологией у меня всё,
вроде как, нормально. Последняя, кстати, немедленно была досмотрена
и под циничные прибаутки этого излишне обрусевшего англичанина
найдена вполне удовлетворительной. Почему-то я думаю, что
подробнейший доклад об этом, во всех смыслах животрепещущем
предмете, немедленно был представлен императрице.
На мой вкус, всё это было неприятно и
довольно-таки бесцеремонно. Впрочем, людей тоже можно понять: у
дедушки, как известно, был фимоз, долго не позволявший зачать
папеньку. Ещё более скандальный случай имел место во Франции: там
король Людовик 16-й по той же причине вообще семь лет не мог
исполнять супружеские обязанности. Австрийскому императору (тестю
скромняги Бурбона) пришлось специально ехать в Париж, дабы
уговорить этого бестолкового толстяка радикально, скальпелем,
решить свою маленькую проблему.
