Хаос на площади между Зимним дворцом
и Адмиралтейством постепенно рассеялся. Специально отряженная
команда измайловцев с унтер-офицерами во главе при свете
колеблющегося, рвущегося на ветру пламени факелов метались по
площади, собирая раненых преображенцев. Тело своего командира,
подполковника Арбенёва, солдаты возложили на ружейные стволы и
перенесли в ближайший подъезд Зимнего дворца. Первый батальон
преображенцев, только что расстрелянный картечью, рассеялся в
сторону Английской улицы; второй батальон сложил оружие, третий в
порядке отступил в сторону Невской першпективы.
Меня окружали измайловские и морские
офицеры, все взволнованные и будто пьяные ветром великих событий,
что во все времена ведёт доблестных мужчин за собою.
— Капитан, — обратился я к Бибикову,
– утром первым же делом направьте фельдъегеря к графу Суворову с
приказанием ускоренным маршем возвращаться с армией в Россию. Обоих
Салтыковых немедленно арестовать; руководство Военной коллегией я
временно возлагаю на себя. Пошлите за Самойловым* и Макаровым**,
пусть явятся немедленно. От них нужно проведение детального
расследования этого заговора. В поддержку им в Тайную экспедицию
временно прикомандируем Антона Антоновича Скалона. Также
необходимо….
— Ваше величество! — вдруг произнёс
кто-то у меня за спиной. Я обернулся.
Это был Волховский, командир
третьего батальона Измайловского полка. Выражение его лица в
неверном свете факелов невозможно было разобрать, но я
почувствовал, как страшно он взволнован.
— Ваше Величество! Государыня
императрица 5 минут как скончалась!
— Вот как? — тупо произнес я. В
вихре последних событий я и забыл, что Екатерина всё ещё оставалась
жива! Не найдя, что по этому поводу сказать, я снял двууголку и
перекрестился. Окружающие офицеры, а за ними и солдаты последовали
моему примеру. Как часто бывает перед лицом смерти, всё вокруг
насторожились и как-то подобрались.
— Да здравствует государь Император
Александр Павлович! — вдруг выкрикнул капитан Бибиков.
— Да не на…
— Уррааа! — завопили вокруг, да так
рьяно, что мой слабый протест безнадёжно потонул в этом
оптимистично-верноподданническом шуме.
Итак, «король умер, да здравствует
король», Плохо ещё осознавая, что произошло пять минут назад, я
бросился в Юго-Западный ризалит, в покои императрицы.
