Чёрная тень ждёт у трона тебя
Правь средь теней, пути назад не
будет!
Catharsis, «Зов зверя»
Мне было пять, когда я в первый раз
увидел этот сон. Помню, как сильно болел – то ли ангиной, то ли
гриппом, и как мама читала мне сказки о рыцарях на ночь. И тогда во
сне я подумал, что попал в замок короля Артура. Стены, пол и
потолок, сложенные из гладко обтёсанного серого камня, факелы в
железных подставках, огромные деревянные двери – все запертые.
Пятилетний я шёл по длинному коридору, шлёпая босыми пятками по
холодному камню, и оглядывался в поисках благородных рыцарей и
прекрасных дам, а то и самого короля Артура, восседающего во главе
Круглого стола. Но коридор всё не кончался, свет факелов с каждым
шагом становился тусклее, а в конце меня ждали вовсе не персонажи
из сказок и легенд.
В конце коридора меня ждало
чудовище.
Тронный зал был таким огромным, что я
не мог охватить его взглядом. Целый мир, наполненный камнем,
деревом и тканью, залитый лунным светом из двух огромных окон в
дальнем конце. Изящные коринфские колонны плавно переходящие в
фигурные балки, сплетающиеся под потолком. Конечно, тогда, в пять
лет, я не знал никаких заумных архитектурных терминов. Я просто
таращился приоткрыв рот на ожившую иллюстрацию из книги внутри
странного, на удивление реалистичного сна. На колонны, окна,
гладкий каменный пол, плиты на котором идеально примыкали друг к
другу. На узор в виде то ли змея, то ли дракона, высеченный на
полу. На громадный резной трон из светлого дерева, но обитый чёрной
тканью.
А затем – на женщину, что вышла мне
навстречу.
Точнее, она не выходила – выплыла, не
касаясь земли, как и положено призраку. В пять лет я уже знал, что
такое приведения и что их скорее всего не бывает, но это был сон, а
во сне случается и не такое. Только вот все приведения, что я видел
на картинках и в мультиках выглядели как смешные полупрозрачные
человечки, не способные напугать даже ребёнка. Леди, охраняющая
тронный зал, смотрела на меня лишь одним глазом – вторая глазница
пустовала. У неё не было части щеки и губ, как не могло быть у
полуразложившегося трупа, плоть которого частично слезла со
скелета. Платье – безобразные грязные лохмотья, лишь подчёркивающие
ужасную картину смерти. Она двигалась вперёд, протягивая руки,
словно хотела вцепиться мне в горло, выжать жизнь костяными
пальцами. Но бежать меня заставил не её ужасный облик, а чудовищный
потусторонний крик, раздавшийся из полуоткрытого рта, когда
расстояние между нами сократилось до нескольких шагов.
