Предуведомление
Автор продолжает напоминать: написанное ниже — выдумка. Плод
фантазии. Художественное произведение в некотором роде. И даже
исторические лица, которые встретятся читателю, тоже выдумка, и не
имеют ничего общего с реально существовавшими и существующими
персонами.
Неправда это всё, в общем.
14 сентября 1978 года, четверг
О пользе старых журналов
Мы сели в купе, радуясь, что в суматохе посадки никто на нас
внимания не обращает. Хватит, наобращались. Прилетели мы утром, и в
Шереметьево встреча была организована — как Гагарину. Да и потом —
и в Спорткомитете, и в ЦК Комсомола, и в редакции «Комсомолки»
встречали нас очень радушно.
А сейчас мы отправлялись в Чернозёмск, а оттуда в Сосновку.
Догуливать бабье лето вместе с Ми и Фа. Соскучились, да.
Задернули на всякий случай занавеску на окне. Посмотрели на
часы, сверяя. «До отправления поезда Москва — Чернозёмск осталось
десять минут».
Кто-то попытался открыть дверь. Мы взяли четырехместное купе в
обычном вагоне: в спальном купе двухместные, на троих будет тесно.
Может, кто-то перепутал купе?
Ага, перепутал, как же. Генерал Тритьяков, явился, не запылился.
В штатском.
Сначала поздоровался, вежливо, даже приветливо. А потом и
сказал:
— Сударыни, я вынужден похитить у вас Михаила Владленовича, — и
тут же выставил вперед ладони:
— Не волнуйтесь, ничего страшного не происходит. Просто Михаила
Владленовича ждёт срочное дело. Неотложное. Именно сейчас.
Ага, ага, ага.
Надежда покраснела, а Ольга побледнела. Ольга бледнеет, когда в
бешенстве. Вижу, прикидывает, как половчее обороть генерала. А
потом что? Что потом? Вот и она задумалась.
— Я звоню отцу, — сказала Ольга.
— Собственно, это Андрей Николаевич и предложил — позвать
Михаила Владленовича. Но можете позвонить, радиотелефон у
начальника поезда, седьмой вагон, служебное купе.
— С вещами? — спросил я.
— Нет, они не понадобятся. Вы, возможно, будете в Чернозёмске
даже раньше поезда, ночным самолётом. А вас, сударыни, на вокзале
встретят и помогут добраться, куда только захотите.
Мдя... Вот оно, значит, как сейчас происходит.
Страшно мне не было. Умершему однажды не страшно ничего.
Но у выхода из вагона никого не было. И по перрону мы шли без
сопровождения. Серую «Волгу» охранял милиционер, но при нашем
приближении отдал честь — и только.
