Это для того, чтобы читатель мог оставить закладку.
Писать же буду зимой, среди вьюг и морозов.
10 мая, суббота
Всё начинается с котлована
— Здесь будут лечиться нижние чины, — сказал Papa.
— Как мило, — сказала Татьяна.
— Прекрасно, — добавила Ольга.
— Волшебно, — заключила Мария.
А мы с Анастасией промолчали.
Больницы-то ещё нет. Строительство только-только начато. Строить
будут год, если ничто не помешает. А пока мы видим нулевой цикл,
судить по которому о том, что получится, я не берусь. Воображения
не хватает. А у Ольги, Татьяны и Марии хватает — потому что они
видели другие лечебницы, построенные повелением Papa в разных
местах. Я, думаю, тоже их видел, но за малостью лет не помню. А
Анастасия всё говорит поперек. У нее пора такая, поперечная. Все
скажут «солоно», она скажет «пресно», все скажут «весело», она
скажет «грустно». И почему-то Анастасия решила, что в битве против
всего мира мы с ней союзники. Поддерживает меня во всех начинаниях.
Вступается за меня перед сестрами, перед Papa и Mama. Когда я над
книжками допоздна сижу, а меня отправляют спать. Или когда газеты
для взрослых читаю. Говорит, что я лучше любого взрослого объясню,
зачем нужен Суэцкий канал, и почему для России важен
Северо-Восточный проход.
— Тебе не нравится, Анастасия? — спросил Papa.
— Яма?
— Это котлован. Без котлована лечебницу не построить. Без
котлована ничего не построить.
— И когда наш дворец строили — тоже был котлован? И здесь, и в
Царском, и в Петербурге?
— Все дворцы начинаются с котлованов, — терпеливо разъяснял
Papa. — Сначала котлован, потом фундамент, затем стены, перекрытия,
и, наконец, крыша.
— Только дворцы?
— Всё. Всё начинается с котлована.
Анастасия вздохнула:
— Я подожду, когда будет лечебница. Нет, я, конечно, верю, что
выйдет замечательно, но подожду.
— В альбоме есть планы, — сказала Ольга. — И рисунки
архитектора. Николай Петрович очень красиво нарисовал.
— Нарисовать, это конечно…
— А строит он еще лучше.
— И хорошо. Но я подожду.
Возникла неловкая пауза.
— А на какое количество страждущих рассчитана лечебница? — подал
голос я
— На пятнадцать, — ответил Papa.
— Немало, — хотя, судя по размерам котлована, и лечебница будет
немаленькой. А что такое пятнадцать человек? Это одна, много две
палаты — там, в двадцать первом веке. Наш городок невелик, а
раненых в больничке добрая сотня, или больше. Военная тайна.
Постоянные сборы — на медикаменты, на перевязки, на питание. Бинты
и лекарства лишними не будут, о еде и не говорю. Раненых-то много,
и каждый день прибывают.
