Проклятый телефон звонил и звонил, а Алиса никак не могла найти
его в рюкзаке. В конце концов её терпение лопнуло, и она
перевернула рюкзак ввех дном, как следует встряхнув. Вещи
рассыпались по тротуару, раскатились от газона до бордюра. Телефон
упал экраном вниз, и защитное стекло, конечно же, треснуло.
Алиса собиралась рявкнуть в трубку так, чтобы собеседник больше
никогда даже не подумал в сторону того, чтобы ей позвонить, но,
конечно, это был папа.
— Да, папочка, — елейным голосом сказала Алиса, стоя посреди
улицы в центре взрыва своего рюкзака.
— У Маркуса семейные дела на следующей неделе, — как обычно, не
здороваясь, сообщил отец, и у Алисы всё оборвалось. — Выйдешь за
него.
— Но, папочка, у нас гастроли на Гарнете, — заныла Алиса.
— Значит, за тебя кто-то выйдет, — раздражённо ответил отец. —
Что ты мне каждый раз эту шарманку заводишь, как первый? Тебя
заменить нетрудно, не ради тебя люди на концерты идут.
И повесил трубку.
Алиса опустила телефон от уха и, не глядя, принялась набирать
сообщение директору оркестра, что на следующей неделе не сможет со
всеми ехать на Гарнет. Нико порадуется — он запасная скрипка. Он
очень хотел поехать. Алиса тоже хотела.
От сообщения её отвлекло какое-то шевеление на тротуаре.
— У вас всё хорошо? Давайте помогу.
Незнакомый молодой человек присел на корточки и принялся
собирать Алисины вещи обратно в рюкзак.
— Не надо, — выдавила она, с трудом сдерживаясь, чтобы не
заехать заботливому мужчине с ноги под челюсть.
— Да мне нетрудно, — не понял её непрошенный помощник и
лучезарно улыбнулся ровными белыми зубами. — Такой милой девушке
грех не помочь.
Алису пробрало холодом. Ещё и флиртует, гад. Алиса ненавидела,
когда вызывала интерес у мужчин. С её ростом было сложно не
привлекать внимания, но она очень старалась: огромные мешковатые
свитера, треники с вытянутыми коленками, убитые кроссовки… Что
угодно, лишь бы не показаться какому-нибудь придурку желанной. Она
не хотела вступать в отношения. Никогда. Ни с кем. Это бы значило
впустить кого-то в свой маленький мирок, в котором и так
катастрофически не хватало времени и места на себя, не говоря уже о
нервах. Какого дьявола этот хмырь думает, что Алиса готова ради его
улыбки жертвовать куском своей жизни? Что он о себе возомнил?
Она оглядела рассыпанные вещи, игнорируя молодого человека, как
будто он был голосовым помощником в каком-нибудь терминале. Первым
порывом её было просто развернуться и уйти, оставив всё этой
сволочи, и пусть думает, что хочет. Алисе не очень-то нравилась
мысль потом прикасаться к вещам после его рук. Но, с другой
стороны… Вон наушники дорогие, вон сувенирное саше, хоть внутри
дребедень, но саше она привезла с Эспаги, а все вещественные
доказательства своих поездок Алиса берегла, как зеницу ока.
Напоминания, что она где-то бывала, что мир не состоял из дома и
зала для репетиций.
