Просторные сапоги я купила еще в
марте. Удобно бегать по талому снегу, и чтобы ногу даже в толстом
шерстяном носке можно было просунуть в длинное голенище. Тепло, и
вода не затекает. Кто бы мог подумать, что резиновые сапоги мне
понадобятся в разгар лета. Теперь вязкая грязь с каждым шагом
норовила стянуть слишком просторную обувь, пятки хлопали, а пальцы
старались уцепиться за подошву. Дико хотелось скинуть резину и
зачавкать по суглинку прямо босыми ногами.
Воздух был парким, тяжелым,
навевающим дремоту, а вот докучливое комарье куда-то пропало. С
чего бы это? Я задрала голову, среди сосновых лап серело унылое
небо. Только дождя сейчас не хватало!
Отряд шел молча, сгорбившись под
тяжестью рюкзаков, не слышно было привычных шуточек и
непринужденной болтовни. Долгий переход всех порядком вымотал, а
железный Олег все не давал добро на привал. Он один пер пароходом,
и коварная грязь пасовала перед его большими сапожищами. Этакий
бывалый пес-овчар, не ведающий усталости, а мы его жалкое стадо
овечек и барашков. Максим с Владом тоже считались опытными
туристами, но до Олега все же не дотягивали. Именно у него первым в
любую погоду разгорались даже самые сырые дрова, он по волшебству в
одиночку мог за считанные мгновения поставить обе палатки, а уж
каша на костре никогда не подгорала и всегда была наваристой,
сытной, самое то после активного дня. Словом, Олег – мозг и сила
нашей маленькой экспедиции.
Со мной правда этот «мозг»
демонстративно не общался, держался в стороне, но в редких местах,
где брала связь, как бы невзначай становился рядом и начинал
ворковать со своим Солнышком: «Как дела? Что делаешь? Тоже скучаю.
Целую. Денежек перевести?», ну, и прочее, всем видом показывая – у
меня есть другая, а то, что ты, Катька, поперлась следом в дикие
места с одержимостью ненормальной, тебя совсем не красит. Не должны
приличные девушки бегать за пацанами. Мелькай не мелькай перед
глазами, а шансы твои равны нулю.
Нет, в открытую он мне, конечно,
ничего такого не говорил, воспитание не позволяло, но это явственно
читалось по его недовольному угрюмому лицу. Оно и понятно, кому бы
понравилось, что обожаемое Солнышко пришлось оставить в сотне
километрах, а вот бывшая пассия оказалась сущей пронырой и села на
хвост. Когда любовь умирает, бывшие вызывают лишь раздражение.
