Октябрь 1236 г.
– А что, Сбыслав Гордеич, хозяин
любезный, коли посватаюсь, отдашь за меня дочь?
В хмельных очах гостя плескалось
наглое веселье. Любопытная тишина разом накинула невидимые платки
на рты пирующих, создавая в душной гриднице тревожное напряжение.
Тридцать пар глаз уставились на хозяина застолья – что ответит, как
выкручиваться станет? Откажет сразу, резко и грубо, или станет
юлить и выворачиваться, чтобы не обидеть почетного гостя, ради
которого выставил, не скупясь, на широкий стол лучшие яства и
обильное питье.
Сбыслав чуть нахмурился, явно
размышляя о том же. Гость терпеливо ждал, расслабленно
облокотившись о лавку, словно и не понимал, что загоняет хозяина в
угол.
– Ты, Микула, рода славного, и отца,
и деда твоих я знавал, царствие им небесное, а уж прадед, что и
говорить, – на распев начал Сбыслав, крестясь на красный угол. – Да
и сам ты в бою храбр, многими добродетелями украшен…
«Значит все же выкручиваться», –
попрятали в бородах улыбки пирующие, выдыхая. Оно и верно, зачем же
в открытую ссориться с могучим ушкуйником? Не лучше ли ласково
отказать, нехотя, да побольше лести подлить, чтоб и не понял
медведище этот, что ему «путь указали»? Ишь куда взлететь надумал,
младший да в опальном роду, а туда же, с богатейшим боярином Торжка
лезет родниться, которому незазорно и за посадника новгородского
дочь пристроить! Хмель в голову ударил, али и вправду считает, что
ровня? Все этим Мирошкиничам былые времена мерещатся, когда они
великим градом ворочали да против князей перли.
– Видит Бог, хотел бы такого зятя
иметь, – полился сладкий голос хозяина, – да что там зятя, сына
родного, – Сбыслав раскрытой ладонью ударил себя в грудь, – но
только дочь моя уж сговорена. Прости, – при этом он сокрушенно
мотнул плешивой головой.
– А кто ж сговоренный тот? – подался
вперед Микула, словно не расслышав. – Мнится мне, дочь твоя про
своего сговоренного и не ведает.
Сбыслав потер вспотевшую шею,
кашлянул. Гости затаили дыхание, понимая, что представление еще не
окончено.
– Ладно, буду откровенен, – хлопнул
себя по колену хозяин. – Вот ежели бы ты поселился здесь, в Торжке,
подле меня, а не лез в леса дикие, то отдал бы дочь за тебя тут же,
не глядя. Но ты ж все равно не останешься, в городец свой уйдешь и
жену с собой заберешь, так ведь? То-то же, – довольно заулыбался
Сбыслав, видя, что гость не возражает. – А она у нас одна,
кровиночка. Ты уж не обессудь, Микула, а в глушь я ее не выдам,
среди нехристей поганых жить.
