Мальчишка торопился и нервничал. Это было видно по его
напряженной спине, по тому, как он шмыгает носом, то и дело
оборачивается, с затаенным страхом проверяя, не передумал ли я.
— Наверное, бедняга живет среди жестоких
людей, — с печалью произнес Проповедник и
уточнил: — Ребенок ждет, что ты рассмеешься ему в лицо и
обманешь. А может, еще и тумака отвесишь, чтобы не был наивным и не
верил обещаниям таких проходимцев, как ты.
Я ничего ему не ответил. В первую очередь для того, чтобы не
волновать моего проводника. Он и так испуган тем, что рядом с ним
страж.
На границе между Бробергером и Чергием, где дремучие леса
соседствуют с Хрустальными горами, а в долинах ютятся забытые богом
хутора, таких, как я, не пускают на порог. Здесь считается, что
людей, способных общаться с невидимыми собеседниками, коснулось
дыхание зла. Короче, Братство тут любят примерно так же, как
пастухи волков, которые режут бесценных овец.
— А вдруг он тебе наврал? — пришло в голову
Проповеднику, и он даже остановился, потрясенный такой мыслью.
— Не похоже, — сказал я и продолжил для
недоуменно обернувшегося мальчишки: — Не похоже, что
близко от деревни. Мы далеко ушли.
— Недалече осталось, господин. Во-он на том склоне он
лежит.
Сын лесоруба, облаченный в рваные портки и длинную льняную
рубаху, показал на поросший грабами холм.
Ребенку было около одиннадцати лет. Худое, загоревшее за лето
лицо, выцветшие на солнце волосы, облупившийся нос, конопушки,
яркие, немного настороженные, но смышленые глаза.
— Хорошо. Веди дальше. Если не соврал, получишь свой
грош.
Он торопливо кивнул, радуясь, что я не передумал, и поспешил
вперед. По широкой, вытоптанной коровами тропе, через большой
скошенный луг, к быстрому, извилистому ручью. Через него проложили
дорожку — цепочку притопленных камешков, по которым мой
провожатый ловко, ни на мгновение не останавливаясь, перескочил на
противоположный берег. Остановился, дожидаясь меня, да еще и
предупредил:
— Осторожнее, господин! Вон тот, пегий, шатается
малость.
— Экий заботливый отрок. — Проповедник, хоть и не
мог намокнуть, по старой привычке подобрал рясу и перешел ручей
вброд, не потревожив воды. — Если честно, Людвиг, ты
давно уже должен был ехать с дилижансом дальше, а не идти на поводу
у своего любопытства. Мало ли кто что придумал. Теперь следующего
ждать месяц.
