Яшка
Блюмкин целясь мне в лоб, продолжал вещать:
— Я говорил
товарищам — мол, Вовка Аксенов парень хороший, зачем его убивать?
Умный он очень, почти идише коп, а они заладили — приговорен, мол,
к высшей мере социальной защиты, а вам, товарищ Блюмкин, поручено
привести приговор в исполнение.
— Ты бы
хоть сказал, кто решил меня без трибунала порешить? — попросил я,
делая вид, что мне совсем не страшно.
— О! Это
такие товарищи, о которых тебе лучше не знать, — протянул Блюмкин,
опуская пистолет и почесав стволом мокрый лоб. Я, чуть не рванул
вперед, но Яков опять выставил оружие мне в лицо:
— Не
прыгай, Аксенов, — виноват, товарищ Кустов, я твои прыжки и ужимки
знаю, не проведешь... Покоцать меня хочешь, да? Не
выйдет.
— Так
неужели не скажешь, кто тебе приказал меня замочить? Троцкий или
Зиновьев?
— Э, да
какая теперь разница? — усмехнулся Яков. — У тебя, Кустов, нынче
столько врагов, сколько у меня в восемнадцатом не было. Хочешь
порадую напоследок? Товарищ Тухачевский, которого ты едва под
стенку не подвел, а академии нынче преподает.
—
Что?!
— Что,
проняло? — с сочувствием спросил Яков.
Еще бы... Я
от такой новости дара речи лишился. Даже о пистолете Блюмкина
позабыл. Нет, я предполагал, что Тухачевского никто не расстреляет,
отмажут его, отправят куда-нибудь, но, чтобы вернули в Москву, да
еще и поручили преподавать в академии? Впрочем, хрен-то с ним, с
будущим маршалом.
— Яков, а
ты хорошо подумал? Во Франции за убийство тебе брит-милу сотворят
на всю голову.
— А ты не
пугай, — прохрипел Яшка, улыбаясь новенькими зубами, опуская ствол
ниже, куда-то в область груди. Моей, между прочем. — Брит-милу мне после рождения сотворили на то место,
на которое надо.
— Дурак ты,
Яков. Нашел место, где стрельбу устраивать. Ты же теперь далеко не
уйдешь. И браунинг у тебя сто лет не чищенный. Тебе надо было бомбу
брать, так надежнее. Стрелять, небось, тоже не научился?
— А сейчас
и проверим, — злобно вытаращился Блюмкин, нажимая на спусковой
крючок.
Я невольно
зажмурился, ожидая выстрела и боли, но вместо этого на конце ствола
загорелся огонек, а Блюмкин расхохотался мелким противным
смешком.
—
Испугался? Это ж простая зажигалка, а ты сразу с лица спал! Эх,
видел бы ты свою рожу! Э, да я ж пошутил... Ты чё?
М-да, не
сдержался я... Но надеюсь, меня поймут.
