Планета Лигла, или Кеплер D.
Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47в созвездии
Лебедя.
Тревожно сверлящий звук зуммера возвестил о начале нового дня.
Очередного.
Неприятный сигнал вонзился прямо мне в мозг, запуская цепочку
рефлексов, отточенную годами.
Открыла глаза, быстро привыкнув к сумраку комнаты. Села, спустив
ноги на пол. Голые ступни обожглись холодом его каменной
поверхности. Резко откинула в сторону колючее одеяло, еще хранившее
остатки ночного тепла, с таким трудом собранные и сохраненные.
Привычным движением правой руки достала сложенную в изголовье
аккуратным валиком грубую, домотканую рубаху. Спать на ней хоть и
жестко, зато голова не болит. Голая кожа чувствительна, скользящая
по ней ткань ощущается, словно крупный наждак.
Первые утренние лучи робко трогают раму окна моей комнаты.
Улыбнулась им, чуть прищуриваясь. Эту маску полного и абсолютного
благополучия я ношу уже так давно, что даже сама в неё верю.
«Открыла глаза — улыбайся!»
Есть ещё пара минут полного и счастливого одиночества. Время,
когда рядом нет никого, когда можно спокойно подумать и собраться с
душевными силами. День предстоит очень сложный, мне они ещё явно
понадобятся. Об этом упрямо напоминала саднящая боль в голом, как
коленко ребенка, затылке.
Здравствуй, первый день моей взрослой жизни.
Оправив рубашку, скользнула босыми ногами на пол, проснувшись
уже окончательно. Ночи становились всё холоднее, на тусклом стекле
узкого стрельчатого окна к утру намерзала вода, превращая его в
настоящий искристый витраж. Скоро теплые утренние лучи растопят эту
блестящую роскошь, превратив её в грязную лужу, медленно стекающую
с каменного подоконника.
А потом придёт кто-нибудь из прислуги и вытрет её куском старой
ветоши, я за этим обязательно прослежу.
Как будто бы льдистого чуда и не было.
И о чем я задумалась снова? Прячусь в коротеньких мыслях, как
мышка в ворохе старых опилок, лишь бы не думать о важном.
Сегодня последний день моей маленькой жизни. Уже завтра всё
совершенно изменится. Завтра старшая дочь дома Рейн принесет свою
страшную клятву. А мне все равно...
Вру себе я, конечно.
Мне казалась теперь куда лучше даже роль жены обычного
землевладельца, не обремененного высокими титулами и вековым
наследием прайда.
Ярко представила себя чинно идущей по узкой улочке Малого Рейна:
рядом крупный, степенный мужик, бородатый и светловолосый, с
красным мясистым лицом, как у всех, выпивающих крепкий свой эгле¹
каждый второй день имперской декады². Это мой муж благоверный,
конечно. Он несёт всякую чушь, сотрясая грохочущим басом весь
земельный квартал, а я только морщусь в ответ, снисходительно
слушая. Все эти хаттэ³ на семейных прогулках казались мне внешне
похожи, как однояйцевые близнецы.
