В Вильбурге Его Высочества не
оказалось. Он отбыл со двором в свою резиденцию в Маленберг, в
замок, что находился в половине дня пути на юг от Вильбурга. Полдня
пути. Всего полдня. Пусть он со своими людьми придёт к ночи, но
лучше добраться к ночи, чем здесь, в Вильбурге, встретить Адольфа
фон Филенбурга. Этого жирного и истеричного вильбургского
епископа.
Аббат Илларион, посмеиваясь,
рассказывал Волкову во время пиров в Хоккенхайме, что епископ
зеленеет лицом и трясёт своими подбородками, когда слышит имя
кавалера. Епископ всех уверяет, что Волков вовсе не рыцарь, а вор,
который его обокрал, выманив у бедняги пятьдесят талеров на дело,
которое не сделал. И что сам он, епископ Вильбурга, не просил
своего брата, архиепископа Ланна, производить этого проходимца в
рыцари. И что письмо, которое привёз мошенник от него, подложное. В
общем, встречаться с этим жирным попом Волков не хотел ни при каких
обстоятельствах и задерживаться в Вильбурге не стал.
С ним были офицеры Рене и Бертье и их
люди, почти сто шестьдесят человек. Дело в том, что ещё в
Хоккенхайме он выдал им деньги вперёд за месяц, и месяц этот
заканчивался только через неделю.
Можно, конечно, было их отпустить с
Богом, всё равно они ему были особо и не нужны, но Волков потащил с
собой всех этих людей. Ему почему-то казалось, что приди он к
курфюрсту не один, а с хорошим отрядом, курфюрст выкажет ему больше
уважения. А может, и награда будет побольше. Вот и не отпускал он
их, даже несмотря на то, что «кров и прокорм» были за ним. И всё
это, не считая людей Карла Брюнхвальда. Они тоже были оплачены
вперёд. Их было ещё почти сорок человек. В общем, затрат было
немало, но он готов был нести эти траты, лишь бы прийти к герцогу
во главе отряда. Гордыня? Да, гордыня. Но пусть герцог знает, что
он способен вести и содержать без малого две сотни людей, да ещё с
тремя офицерами.
Так он и выехал из Вильбурга впереди
колонны солдат. А с ними был и обоз, во главе которого ехала
роскошная карета некогда страшной ведьмы Рябой Рут из города
Хоккенхайма, из окна которой поглядывала на всех, одетая в парчу,
совсем молодая женщина. Она не была красавицей, но всё говорило в
ней о её высоком происхождении. И вид её был притягателен, многие
мужчины сочли бы её желанной. Лик её, осанка и высокомерный взгляд
заставляли простых людей кланяться карете. Все, кто знал девушку,
обращались к ней не иначе, как госпожа Агнес. А те, кто не знал,
завали её госпожа Фолькоф, считая ее какой-то родственницей рыцаря.
На что она благосклонно отвечала и не исправляла обратившегося.
Видимо, она была не против, чтобы все так и считали. А вот те, кто
знал, где рыцарь её подобрал, и Сыч, и Ёган, так они вообще без
необходимости к ней не обращались. И хотели бы держаться от неё
подальше.
