— Куда идем мы с Пяточком, большой-большой секрет... — пропел
Грубер и остановился, вытирая со лба пот рукавом своей горки. Пот
был на редкость соленым, едким, и так и норовил попасть в глаза,
разъедая склеру, и ухудшая зрение. — Чинк, сука, даже машину зажал.
И что мы будем делать, если на кого-нибудь нарвемся? Голым задом
сверкать? С тем, что у нас с собой есть, мы даже от топтуна будем
бежать дальше, чем видеть. И, Снегирь, ау, ты видишь здесь хоть
что-нибудь? Хоть малейший кустик, за которым мы смогли бы
спрятаться, от того же топтуна? Так что и бежать мы будем недалеко
и недолго. Потому что, как ни крути, а зомбаки в этом дадут нам
огромную фору.
— Ты преувеличиваешь, возможно. Нет, точно. Уж с топтуном мы с
тобой вдвоем, да еще с полным зарядом твоего дара Улья как-нибудь
справимся. Должны, во всяком случае, — Снегирь огляделся и,
приметив невдалеке большой камень, наполовину вросший в землю,
направился прямо к нему. — Но, если посмотреть на все это
безобразии с другой стороны... А что мы вообще здесь делаем, и где
это «здесь»?
— Понятия не имею. Нашел у кого спросить. Я же прямо-таки
навигатор, настроенный на различные локации Улья, — Грубер сел
рядом с другом на камень и огляделся по сторонам.
— Ты мог ограничиться простым «не знаю», — Снегирь повторил жест
Грубера и вытер со лба пот. — А спросил я тебя, потому что именно
ты с Чинком любовь крутишь. Хотя, нет. В последнее время он
повадился уединяться с Зиной. Интересно, а ты не ревнуешь?
— С чего бы мне ревновать? — Грубер весьма натурально удивился.
— Хотя, Зина... м-да. Но, это если забыть про то, что она всего
лишь компьютер, зато в охренительно обольстительной оболочке.
— Извращенец, — Снегирь из-под руки посмотрел на солнце, которое
словно застыло на небе на одном месте. — Я вот лично живых девушек
предпочитаю. Обычных.
— Здесь нет обычных девушек, если не измененная, то иммунная, но
одна будет пытаться тебя сожрать, а другая... ну, у другой вполне
может весьма забавный дар Улья проклюнуться, и станет в итоге твоя
обычная нимфой. Вот тогда ты забегаешь, и запоешь фальцетом.
— Умеешь ты опошлить любую, даже самую светлую идею, — Снегирь
опустил руку и посмотрел на друга. Они одновременно вспомнили
нимфу, которая столько наворотила в их недалеком прошлом и
вздрогнули.
