То ли птицы летят перелётные…
Они сидели за столиком в кафе.
Обычные люди.
Мужчина и женщина.
Спокойные улыбки.
– За нами следили.
– Мы прорывались…
Часть первая
НАДЕЖДЫ
Нас не спасает крест одиночеств.
Дух несвободы непобедим.
………..
Да, все мы русские – крепостные,
с цепями ржавыми на ногах,
своей помещицы – блажной России
и подневольнее, когда в бегах.
Мы уродились в такой стране,
где тягу к бегству не остановишь,
но приползаем – хотя б во сне.
И, может, в этом свобода наша,
что мы в неволе, как ни грусти,
и нас не минет любая чаша –
пусть чаша с ядом – в руке Руси.
С ней не расстаться, не развязаться.
Будь она проклята – по ней тоска
вцепилась, будто репей рязанский,
в сукно парижского пиджака.
Нас раскидало, как в море льдины,
расколошматило, но не разбив.
Культура русская всегда едина,
но лишь испытывается на разрыв.
Хоть скройся в Мекку, хоть прыгни в Лету –
в кишках Россия. Не выдрать! Шиш!
Невозвращенства в Россию нету.
Из сердца собственного не сбежишь.
Евгений Евтушенко
На просторном бульваре радовалась тёплая осень.
Две девушки, совсем молодые, почти девчонки, красивые, шли по аллее, разговаривали, смеялись.
Одна, светленькая, держала за руку смешно топающего малыша, а тот размахивал жёлтым листом каштана.
– Не поеду я в эту чертову Германию, чего я там не видела?! Свекруха целыми днями вовсю учит с репетитором язык, а я не хочу, ухожу с сыном гулять.
– Уедешь, уедешь! Куда ты денешься – муж у тебя вон какой, строгий…. Увезут, будешь там бухгалтершей!
– Ни за что! Спорим на шампанское, что не поеду!
Девчонки одинаково легко захохотали.
Вечер.
Тёмная комната.
Шкафы, ковёр, телевизор.
Над круглым обеденным столом – яркая люстра.
Голоса.
Громкий разговор.
– Подписывай. Вот здесь. И здесь…
Много бумаг, все на чужом языке.
Странно и страшно.
Понятны только отдельные слова: Кёльн, Германия, 1996.
Её имя, тоже уже по-иностранному написанное: Олеся Беланова.
– Твои документы. Вот, смотри, фотка твоя. Подписывай, здесь и здесь…
– Не буду.
– Почему это?!
– Не поеду я с вами никуда…
– Опять ты за своё! Вот ведь упрямая! Ну и что ты здесь одна-то будешь делать?! С дитём, без работы?
– Всё равно не поеду.
– Увезу сына, одна здесь, дура, останешься!
Удар в ухо.
Глухой стон.
Звон в голове.
Олеся никак не могла подняться с пола.
Крики.
Плохо слышно.
– Ты чего девку зазря лупишь?! Рехнулся, что ли? Нам лечить её придётся, там всё дорого, никаких денег на врачей не напасёшься!
