Чернила и кровь на Шарлоттенштрассе
Дождь не просто шел – он осаждал Берлин. Превращал город в размытую акварель, где серый цвет поглотил все остальные. Капли, тяжелые, как свинцовая дробь, барабанили по крыше старенького «Опеля», заглушая натужный кашель мотора. Стеклоочистители, скрипя, словно извиняясь за свою бесполезность, едва успевали смахивать с лобового стекла пелену воды, за которой огни Шарлоттенштрассе расплывались в лихорадочные, больные пятна. Тишина в салоне была плотной, как несвежий хлеб, пропитанная запахом мокрой шерсти, дешевого табака и того особого полицейского уныния, которое всегда сопровождает выезд на труп.
Инспектор Отто Кранц смотрел не на улицу, а на свое отражение в мокром стекле. Усталый сорокадвухлетний мужчина с лицом, которое война избороздила траншеями не хуже, чем поля Фландрии. Он видел глаза, выцветшие от дыма и бессонницы, и тонкую белую нитку шрама у виска – сувенир от осколка, решившего в последний момент, что его череп слишком скучное место для вечного покоя. Он машинально потер большим пальцем потертый край своего плаща. Ткань истончилась за годы, стала почти частью его самого.
– Говорят, обычное ограбление, господин инспектор, – нарушил молчание Клаус Рихтер, его напарник. Голос у Клауса был молодой, звонкий, еще не тронутый ржавчиной цинизма. В его двадцать восемь лет мир все еще делился на черное и белое, а закон казался незыблемой гранитной стеной, а не паутиной, в которой застревают лишь мелкие мухи. – Старика прирезали, кассу вычистили. Какой-то наркоман, скорее всего. Их тут развелось, как вшей в окопе.
Кранц не ответил. Он не любил версии до того, как его ботинки коснутся пола на месте преступления. Слова были дешевы. Факты – упрямы и жестоки. «Опель» дернулся и остановился у сине-белой ленты, натянутой между двумя фонарными столбами. За ней суетились фигуры в мокрых полицейских плащах, их силуэты едва угадывались в тусклом свете, пробивающемся из витрины книжной лавки «Шпиц и Сыновья». Надпись, выполненная готическим шрифтом, казалась эпитафией. Сыновей, как знал Кранц из предварительного доклада, у старого Шпица не было.
Они вышли из машины. Холодный октябрьский ветер тут же вцепился в них, норовя залезть под воротник. У оцепления их встретил унтер-вахмистр Шульце, грузный мужчина с лицом, похожим на вареную свеклу.
