Если бы Лавру кто-нибудь сказал, что его погубит детская сказка, он бы расхохотался человеку в лицо. Он – доктор антропологических наук, Лавр Евгеньевич Орлов, специалист по архаическим верованиям и обрядам перехода, чьи статьи публиковались в самых рейтинговых журналах. Он, разгребавший грязь суеверий в поисках рационального зерна, крох исторической правды.
Но это была не сказка. Это была его личная мифология – навязчивая идея, выросшая из самого тёмного угла памяти.
Ему было шесть лет, когда умерла бабушка. Мать, вечная деловая пчела, занятая на ниве фармацевтического бизнеса, отослала его на лето к ней – в глухую деревню под Вологдой. Бабушка, тихая, морщинистая женщина, пахнущая хлебом и сушёным зверобоем, была его полной противоположностью. Она не включала телевизор. Она рассказывала сказки.
Не «Колобка» и не «Репку», а странные, затянутые дымкой истории о леших, водяных, домовых. И о Котах. Не о простых, а о тех, что «за тридевять земель», что сидят на столбах и сказывают сказки.
– А есть такой, внучек, Кот-Баюн, – шептала она, покачивая старенькое кресло. – Сила в нём страшная, нечистая. Голосом своим он людей усыпляет да на тот свет провожает. Но он не злой. Он… служитель. Как страж у ворот. Только ворота те – между мирами.
Лавр тогда боялся засыпать. Ему чудилось, что из-за печки доносится тихое мурлыканье. Однажды ночью он проснулся от того, что по одеялу медленно двигалась тень – длинная, извивающаяся, с огромной кошачьей головой. Он закричал. Бабушка вбежала, зажгла свет – и тень оказалась просто веткой старой яблони, качающейся за окном в лунном свете. Но чувство леденящего ужаса, абсолютного и первобытного, поселилось в нём навсегда.
Он вырос. Отучился. Стал блестящим учёным. Препарировал мифы, разбирал их на составляющие: анимизм, тотемизм, культ предков. История про Баюна стала для него любопытным реликтом – возможно, отголоском культа животных-психопомпов, проводников душ. Он даже написал об этом небольшую статью.
Но в глубине души этот миф оставался личным вызовом. Он был той самой тенью из детства, которую взрослый и умный Лавр так и не смог до конца разоблачить.
Идея родилась после разговора с коллегой-лингвистом, вернувшимся из экспедиции с Крайнего Севера. Тот, смеясь, рассказал о суевериях местных староверов, живущих в полной изоляции. Они до сих пор почитали «Лесного Зверя», «Поющего Хозяина». И в их описаниях Лавр с холодком в животе узнал своего Баюна – не сказочного, а реального, пугающего охотников.
