Пролог
С крыши весело капала весенняя капель, а я смотрел на
резвящегося Ворона и улыбался. Этот хитрющий жеребец опять меня
обманул! Когда я пришел вывести его на пробежку и только зашел в
конюшню — был вылизан его бархатистым языком. И ведь как он все
проделал-то? Сделав два шага в конюшню, я оказался между стойлом и
стеной; вот тут-то Ворон с карканьем и появился во всей свое красе.
Он одним прыжком перегородил мне все пути к отступлению, своим
боком прижав меня между стеной и стойлом, а потом, изогнув длинную
шею, принялся за дело. Целую минуту я ничего не мог поделать!
Конечно, мог бы, но, честно говоря, растерялся. Конь тоже не стал
долго искушать судьбу, и через минуту с веселым ржанием выскочил на
улицу. Я даже не смог ему слова сказать! Ладно, пусть порезвится! А
то зима выдалась снежная и холодная, мы с ним редко выезжали на
прогулку, и большее время он находился в конюшне. А так ― моя
первая зимовка в собственном поместье прошла без серьезных
происшествий. Случилось, правда, несколько неприятных моментов.
Первый — двоих моих крестьян задрал медведь. Одного насмерть, а
второго мужика удалось выходить. Но в том происшествии они сами
виноваты. Им, видите ли, захотелось поохотиться! При том, что
охотниками они никогда не были! А тут сразу на косолапого пошли.
Выживший рассказал, как все произошло. Они еще по осени, когда
заготавливали дрова, приметили, как мишка делает подготовку к
зимовке. Вот и решили разжиться медвежатинкой, да и подзаработать
на его шкуре. Расспросили у бывалых охотников, как завалить
косолапого «на берлоге» и отправились, когда снег уже улежался, а
мишка должен был крепко спать. Делали все как надо, но вот только
рогатина-то их не сумела сдержать рассерженного хозяина леса.
Изготовляли рогатины эти горе-охотники сами, вот одна из них и не
выдержала свирепого напора зверя. Тот, кто держал медведя, умер от
одного удара лапой. Второму же повезло больше. Он, с небольшого
расстояния, расстреливал мишку из лука; тем не менее, уйти от
разгневанного медведя ему не удалось. Получив раздирающий одежду и
кожу удар когтями по спине, он отлетел на пару метров, а мишка,
взревев на весь лес, умчался. Второй спасся благодаря моему
смотрителю. В это время я зубрил очередной набор рун истинных и
надеялся, что наконец-то смогу правильно написать эти руны. А ведь
этим я большую часть зимы и занимался. Мне они стали даже по ночам
сниться. Руны — это очень хорошо: ведь зная их предназначение,
смогу создавать сложные артефакты. Но были и разочарования: читать
книги истинных у меня пока получалось с трудом. Креун просто не
сумел дать точного определения некоторым словам и фразам: он лишь
знал, как это должно звучать на моем родном языке. Но с горем
пополам кое-что прочесть и понять я мог. От воспоминаний меня
передернуло, но все мучения ― в прошлом, теперь могу с легкостью
воспроизвести все сто двадцать рун; правда, не все их взаимосвязи
запомнил. Вот только пока Креуну об этом знать незачем, а то опять
устроит мне проверку знаний, которая плавно перейдет в его
нравоучения и мою зубрежку… Да, а тогда я просто подпрыгнул на
стуле, когда Креун воскликнул в моей голове:
