18+
Текст содержит психологически напряжённые сцены, метафорические описания смерти и ритуалов, связанных с телом усопшего. Рекомендуется для взрослой аудитории, способной к символическому восприятию и не испытывающей тревоги перед темой смерти и древними погребальными практиками.
Воздух гудел от предпраздничной суеты, но этот гул был приглушенным, уставшим, как и все вокруг.
Солнце, бледное и безвольное, едва цеплялось за краешек серого неба, будто тоже устало и мечтало лечь спать до весны.
Отпустили с обеда.
Начальство махнуло рукой: «Всё, хватит. Праздник на носу – идите, гуляйте, пока не прилипли к кирпичам».
Рабочие, потянулись к выходу – шумно, радостно, с усталой расслабленностью, когда тело знает: «Сегодня – можно не думать о завтра».
Стройка замерла – бетономешалки умолкли, башенный кран застыл, как гигантская птица. Силуэт недостроенного дома чернел на фоне серого неба.
Он шёл последним.
Спина ныла – от сотен движений, от поднятых мешков, от наклонов, от стука мастерка по камню, от пыли, въевшейся в кожу, от холода, что пробирался сквозь всё, даже сквозь три слоя одежды.
На руках – трещины, мозоли, следы цемента. На лице – пыль и усталость, которую не смыть водой – только сном.
Улицы были шумные.
Не по-зимнему, а по-праздничному.
Как будто город уже начал сбрасывать кожу будней – и под ней проступало что-то другое.
Витрины магазинов горели – красным, зелёным, золотым – слишком ярко, слишком навязчиво.
Мелодии из динамиков лезли в уши: «Синий иней», «Осталось пять минут…», «Новый год к нам мчится…» – всё перемешанное, как конфетти в ветре.
Люди спешили – но не по делам, а с пакетами, с елками, с блеском в глазах, с озабоченными и одновременно оживленными лицами. Смех, звонкий и резкий, прорезал воздух, чтобы тут же потонуть в гуле машин.
Он шёл мимо всего этого – не чужой, но и не свой.
Ему было не до праздника.
Он просто хотел отдохнуть.
Постояв минуту, глядя, как снежинки танцуют в свете фар, тряхнул головой, словно отгоняя тяжелые мысли, и свернул в сторону от своего прямого пути домой.
Туда, где не пахло мандаринами, а пахло… чем-то другим.
Чем-то стерильным, холодным, важным.
Он знал, куда идет. Решение созрело внезапно, теплое и настойчивое. Просто захотелось увидеть ее.
Он свернул с шумной, гирляндами обвешанной улицы – и словно перешёл границу.
