Часть первая: ПРЕМЬЕРА ПРИЗРАКА
Глава 1
Город N тонул в осенней измороси, а театр «Академия», похожий на спящего исполина, был единственным источником теплого света. Внутри царила предпремьерная лихорадка, но в воздухе висело нечто тяжелее простого волнения. Пахло старым деревом, краской и тревогой.
Дмитрий стоял в своей крошечной гримерке, вцепившись пальцами в край стола, заваленного потрепанными томиками Шекспира. Его отражение в зеркале, испещренном автографами призраков прошлого, казалось ему чужим. Не лицо двадцатипятилетнего актера с волевым подбородком, а маска. Маска Гамлета, которую ему предстояло надеть. «Быть или не быть?» – мысленно выстреливал он строкой. Для него вопрос стоял иначе: «Быть знаменитым или сгнить здесь, в этой провинциальной трущобе?» Театр был для него не храмом, а осадной машиной, единственной, что могла пробить брешь в стене безразличного мира.
Дверь скрипнула. В гримерку вошла Елена. Она несла в себе другое измерение – спокойствие, почти ледяное. В ее глазах, цвета поздней осени, плавала история, которую никто не решался прочитать целиком. Слухи о трагедии – погибшем муже-актере – витали вокруг нее как туман.
– Волнуешься, Миша? – ее голос был глухим, будто доносился из-за тяжелого занавеса.
Дмитрий брезгливо поморщился от уменьшительного. «Она всегда смотрит сквозь тебя, – подумал он. – Видит какого-то своего призрака».
Их прервал Виктор. Закулисный рабочий, человек из мира железа и верёвок, обычно невозмутимый, сейчас был бледен. Его мощная фигура казалась неуклюжей в тесном пространстве.
– Маэстро нет, – выдохнул он, обращаясь к Елене, словно ища в ней опоры. – Кабинет открыт, папки на столе, свет горит… Он исчез.
Слово «исчез» повисло в воздухе, густое и нереальное. Аркадий Петрович, режиссер-тиран, гений-деспот, чья воля скрепляла театр воедино, не мог просто исчезнуть. Это было против всех законов драматургии.
Ирина, затаившись в бархатном кресле пустого зрительного зала, слышала нарастающий гул голосов из-за дверей. Ее пьеса, та самая, ради которой она пошла на сделку с совестью, лежала в сумке. Не этот «Гамлет», а новая, горькая, выстраданная. Маэстро обещал ее поставить. Это был билет в жизнь.
Вместо режиссера на сцену вышел растерянный ассистент, что-то пробормотавший о «внезапной болезни». Спектакль превратился в кошмарный сон наяву. Дмитрий переигрывал, Елена выглядела потерянной. Зрители аплодировали из вежливости, и этот звук был похож на похоронный салют.
