«Кто понял жизнь, тот больше не спешит,
Смакует каждый миг и наблюдает,
Как спит ребёнок, молится старик,
Как дождь идёт и как снежинка тает.»
Постигший жизни тайный механизм
Поймет: не цель, а путь – источник счастья.
Не рвется он сквозь стены напролом,
Ведь мир богаче черно-белых красок.
Кто понял жизнь, не судит и не спорит,
Хранит в душе оазис доброты,
И в суете сует он не спешит,
Ведь лучшие моменты так чисты.
Кто понял жизнь, тот видит в каждом чудо,
Он ценит всех, кто сердцу дорог,
В глазах прохожего читает душу,
И слышит то, что уши не услышат.
«Кто понял жизнь, тот больше не спешит,
Смакует каждый миг и наблюдает,
Как спит ребёнок, молится старик,
Как дождь идёт и как снежинка тает.»
I
Странное дело – в эпоху всеобщего ускорения мы вдруг обнаружили, что самые мудрые из нас… замедлились. Не в смысле деградации – упаси Бог! – а в смысле какого-то особого, почти мистического понимания темпа жизни. Словно они прочли в каком-то тайном трактате главную формулу существования: не торопись, и мир откроется тебе навстречу.
Я думал об этом, листая старые записи в кафе на Тверской, где когда-то собиралась вся московская богема девяностых. Теперь здесь торгуют кофе по европейским ценам и играет джаз для туристов, но атмосфера… атмосфера осталась. Может быть, потому что стены помнят? Или потому, что я сам стал частью той самой мебели, о которой писал еще Пушкин – не в прямом смысле, конечно, но в переносном.
За соседним столиком сидел старик – лет семидесяти, не больше, но с тем особым достоинством, которое приобретают люди, пережившие слишком многое. Он медленно, с расстановкой, пил чай из стакана в подстаканнике – реквизит, специально завезенный для создания "аутентичной атмосферы", – и читал Мандельштама. Именно читал, не листал, не пролистывал – читал, губами шевелил, будто каждое слово пробовал на вкус.
"Кто понял жизнь, тот больше не спешит" – вспомнились мне строчки из той самой тетрадки, которая лежала передо мной. Стихотворение неизвестного автора, найденное в архиве одного московского поэта-шестидесятника. Простые, казалось бы, слова, но за ними – целая философия.
II
А ведь действительно: вся наша цивилизация построена на спешке. От паровоза Стефенсона до нейросетей – мы только и делаем, что ускоряемся. Фауст хотел остановить мгновение, но мы пошли дальше – мы хотим уместить в мгновение целую вечность. И чем быстрее движемся, тем больше нам кажется, что мы что-то упускаем.
