Купеческий сын и живые мертвецы

Иван Алтынов, девятнадцатилетний сын купца первой гильдии, не от хорошей жизни угнездился верхом на двускатной каменной крыше фамильного склепа. Рослый и крепко сложенный – косая сажень в плечах, – Иван чувствовал себя в подобном положении, как собака на заборе. Но это было куда лучше, чем оставаться внизу – внутри купеческой погребальницы, дверь которой трещала под напором извне. Ради того, чтобы вылезти на крышу, Иванушке пришлось выбить в склепе бесценное витражное окно из венецианского стекла. А потом он ещё и ухитрился располосовать осколками ладони обеих рук. И всё равно мог считать себя счастливчиком.

Раны его уже не кровоточили: на руках купеческого сына белели матерчатые повязки. И всё же он не вполне твёрдо держал сейчас своё странное оружие: длинный шест с тряпицей на конце. Такими шестами обычно размахивают, гоняя голубей. Тряпицу на этой махалке, недавно белую, пятнало теперь какое-то грязно-бурое вещество. И оно же покрывало почти всю поверхность шестика. Впрочем, Иванушка на такие пустяки внимания не обращал. Понимал: эти пятна – отнюдь не самое страшное для него и для тех, кто с ним вместе угодил в ловушку.

– И что мы станем делать дальше? – обратилась к Иванушке Зина – семнадцатилетняя дочка протоиерея Александра Тихомирова.

В отличие от Ивана, она не восседала на двускатной крыше верхом, словно на лошади. Но не потому, что девице было бы невместно так сидеть. Да и теперешняя её позиция вряд ли выглядела пристойнее. Дочка священника опустилась чуть ли не на четвереньки, свесила голову и безотрывно смотрела вниз. При этом подол её белого батистового платья прикрывал ей ноги лишь до середины голеней: девушка оторвала от него две полосы материи, чтобы перевязать руки своему другу детства Ивану.