Пролог
Снег падал беззвучно, укрывая землю чистым белым саваном. Загородный дом стоял одинокой тёмной громадой среди заснеженного леса, единственным признаком жизни было тёплое свечение окон, пробивающееся сквозь полупрозрачные шторы.
Четыре силуэта двигались за этими шторами, их тени искажались и переплетались на белом снегу снаружи, как в театре теней. Приглушённые голоса нарастали по громкости, превращаясь в отчётливые крики.
– Это была игра с самого начала, не так ли? – женский голос, высокий от напряжения, прорезал напряжённую тишину.
– Ты не понимаешь. Никто из вас не понимает, – мужской голос, спокойный, почти лишённый эмоций, но от этого ещё более пугающий.
– Десять лет. Десять лет моей жизни, – другой мужской голос, низкий, с хрипотцой, вибрирующий от сдерживаемой ярости.
– Всё не так, как кажется, – ещё один женский голос, младше первого, решительный, но с нотками страха.
Внезапно тени метнулись к центру комнаты. Звук бьющегося стекла разорвал ночную тишину. Короткая, отчаянная борьба. Женский крик. Мужской рык. А затем – выстрел, сухой и резкий, как щелчок бича.
Тишина. Абсолютная, оглушающая тишина. Затем один из силуэтов медленно опустился на пол.
– Кто обнаружил тело? – следователь Игорь Соловьёв, мужчина средних лет с усталыми глазами, осматривал место преступления.
Его помощница, молодая женщина с планшетом в руках, сверилась с записями.
– Звонок поступил от одного из присутствующих. Анонимный. Просто сказали, что произошло убийство, и дали адрес.
Соловьёв медленно обходил гостиную загородного дома. Разбитые бокалы, опрокинутый столик, тёмное пятно на светлом ковре. В центре комнаты – тело, накрытое белой простынёй.
– Трое других? – спросил он, не глядя на помощницу.
– Двое в больнице. Один в участке, даёт показания.
Соловьёв присел на корточки и осторожно приподнял простыню. Лицо под ней казалось удивлённым, словно смерть оказалась неожиданностью.
– Четверо людей в загородном доме. Один мёртв, двое ранены, один в шоке, – пробормотал он, опуская простыню. – И у каждого своя версия того, что произошло.
– Думаете, мы узнаем правду? – спросила помощница.
Соловьёв поднялся, отряхнул колени и посмотрел в окно. Снег продолжал падать, стирая следы, погребая улики под своим безразличным белым покровом.
– В таких случаях, – сказал он, – правда – это роскошь, которую мы вряд ли сможем себе позволить. Но мы можем попытаться собрать осколки и посмотреть, что они нам покажут.
