Привидения – это клочки и отрывки
других миров, их начало.
Ф.М. Достоевский. «Преступление
и наказание».
Под снегом-то, братцы,
лежала она…
Л.Н. Трефолев. «Когда я на
почте служил ямщиком».
Он увидел жизнь, напоминавшую
земную, жизнь, которую можно было бы назвать полуматериальной, со
всеми ее удовольствиями и повседневными делами, которые
привлекательны для нас и которые никоим образом не изменила
смерть.
А. Конан Дойл. «История
спиритуализма».
Февраль 1844 года. Минская
губерния
1
Платон Александрович Хомяков,
председатель палаты уголовного суда Минской губернии, не испытывал
ни малейших сомнений в том, что сумеет по справедливости разобрать
дело ямщика Соловцова. Да, господин Хомяков всего год состоял в
столь высокой должности. И знал, что из всех, кто эту должность
когда-либо занимал, он в свои двадцать девять лет являлся самым
молодым. Однако за минувший год ему четыре раза удавалось
оправдывать обвиняемых, которые без его вмешательства наверняка
пошли бы на каторгу. Без всякой вины, просто по недоразумению. Так
что Платон Александрович полагал: у него имеется повод гордиться
собственными познаниями и достижениями по судебной части.
Но сегодня, когда за окнами судебного
присутствия завывал в ночи буран, когда стекла в двойных оконных
рамах покрывал крупитчатый белый налет, а печь-голландка едва-едва
согревала его кабинет, Платон Александрович думал сокрушенно: лучше
бы он остался навсегда в скромном подмосковном имении своего отца.
Не поступал бы на юридический факультет Московского университета. И
не уезжал бы служить к черту на куличики – туда, где один только
почтовый тракт «Санкт-Петербург – Варшава» и напоминал о том, что
где-то есть иная, не стылая, не сумрачная, а украшенная благами
цивилизации жизнь.
Хотя, собственно, из-за этого тракта
он и сидел сейчас здесь: за столом в своем служебном кабинете. А
ведь ему полагалось бы давно почивать у себя на квартире – под
двумя одеялами, с грелкой в ногах! Вторую неделю его мучила
простуда, и Платон Александрович дважды кашлянул в кулак, изо всех
сил стараясь не выказать признаков недомогания перед своим
посетителем.
Тот уже четверть часа переминался с
ноги на ногу возле двери: не желал присесть, хоть ему и предлагали.
И только говорил – монотонно и почти без пауз, глядя в пол, по
которому растекалась лужица грязноватой воды: таял снег,
принесенный им на валенках.
