– Московское время девять ноль-ноль! С вами радио России.
Угловатый радиоприемник, занимающий стратегически важную высоту на кухне (а попросту говоря, стоящий на холодильнике), и девушка-подросток, ловко нарезающая бутерброды на кухонном столе, были давними друзьями. Собственно, она помнила старенький ВЭФ всю свою сознательную жизнь – а изделие рижского радиозавода могло припомнить немало курьезных историй про свою юную хозяйку. Меж тем, из динамика прозвучала коротенькая мелодия, и диктор доверительно поделился со слушателями ценной мыслью:
– Всему свое время!..
Сделал паузу, подчеркивая важность данной сентенции, и зачастил сочным баритоном:
– Информационная программа «Вести»! С новостями в студии Леонид Осипов, и основные темы этого утра следующие…
Выкрутив верньер громкости до характерного щелчка выключения, девушка глубоко вздохнула, словно набираясь решимости или готовясь к долгим уговорам. После чего подхватила тарелку с горкой бутербродов, аккуратно взяла большую чашку со свежезаваренным напитком и пошла со всем этим в соседнюю комнату.
– Пап? А я тебе чаю сделала, как ты любишь, со смородиной. И бутериков… Папуль, ну съешь хотя бы один!..
Увы, но все уговоры пропали втуне. Более того, родитель даже не соизволил отвести взгляд от компьютерного экрана – какая-то белиберда (сплошь из формул и коротких строчек поясняющего текста) для него оказалась важнее собственной дочери!.. Однако Полина не отступалась, вынудив-таки отца ответить:
– Я не голоден.
– Ну как так! Ты же за завтраком всего ничего поел!.. Ну папа, не вредничай… Пара бутербродиков, и я отстану?..
Пара минут подобных уговоров закончились тем, что мужчина с покрытыми сединой висками наконец-то оторвался от своего непонятного занятия. Вот только… Полина помнила, как раньше смотрел на них с братом отец: иногда недовольно, иногда с гордостью, со скрытой смешинкой или осуждением за какие-либо проказы – но всегда, абсолютно всегда они видели в его глазах нежность и любовь. А теперь все чаще она встречала только пугающее равнодушие или отстраненный интерес. Такие перемены… Ей было страшно. От того, что с отцом творится явно что-то неладное, что временами он становится чужим – она же совсем, ну вот совсем ничего не может с этим сделать.
– Дитя, ты мешаешь мне.
