Все замерло. Территория перед
главными воротами «Эдема» застыла в напряженной тишине после слов
Воронова. Легкий ветерок шевелил листья на деревьях, но даже
природа словно затаила дыхание, ожидая развития событий.
Игорь Стрельников на мгновение
застыл, словно не веря услышанному. Он потратил недели на
подготовку этого момента, просчитал все возможные реакции,
подготовил аргументы на любые возражения. Он ожидал чего угодно —
гнева, угроз, попыток торговаться, требований отсрочки, даже
открытого сопротивления, но явно не такого быстрого и спокойного
согласия.
«Слишком легко, —
промелькнула тревожная мысль в голове инквизитора. — Идеальные
ловушки не должны захлопываться так просто. Либо он не понимает
всей серьезности ситуации, либо… либо что-то здесь не так. Что я
упускаю?»
Он бросил быстрый взгляд на
своих «союзников». Патриарх Волконский не мог скрыть торжествующей
улыбки, его лицо выражало злорадное предвкушение. Елена Змеева,
напротив, была напряжена; ее холодный, оценивающий взгляд не
отрывался от Воронова, она анализировала каждый его жест. Артемий
Громов стоял с каменным лицом, но его сжатые кулаки выдавали
внутреннее напряжение и жажду реванша. Они все уже праздновали
победу, каждый по-своему.
Стрельников мысленно
встряхнулся и быстро восстановил самообладание, заставив лицо стать
непроницаемой маской профессионала. Сомнения сомнениями, но дело
нужно довести до конца.
— Ваше согласие принято и
засвидетельствовано, — произнес он четким, официальным тоном,
чеканя каждое слово. — Согласно статье седьмой Древнего Кодекса
Магиархата, ритуал «Вызов Истины» состоится через семь дней в
нейтральном зале Великого Магистериума в столице. Свидетелями будут
высшие чины ФСМБ, глава Гильдии Охотников и главы Великих
Кланов-обвинителей. Любая попытка саботажа, уклонения или неявки
будет расценена как официальный отказ от Вызова и признание
враждебности государству.
Воронов выслушал весь этот
формальный текст с выражением вселенской скуки, словно ему
зачитывали условия договора на поставку садовых удобрений. Он даже
не моргнул, когда Стрельников упомянул возможные последствия
неявки.
— Семь дней. Зал Магистериума.
Понятно, — кивнул он с той же невозмутимостью, с какой можно было
бы согласиться на деловой завтрак. — Можете идти. У меня дела
поважнее.
