Солнце, привычным делом, нещадно пекло с раскаленного неба.
Пахло пылью и навозом. Тянуло дымком. Где-то растопили печь,
чтобы приготовить еду.
Муха посмотрел на часы. Я знал, что времени было около трех
дня.
— Нам сюда. В этот переулок, — сказал старлей и махнул нам
рукой.
Мы завернули на достаточно широкую по местным меркам улочку, с
двух сторон зажатую линиями дворов, глиняных дувал и крепких саклей
с плоскими крышами.
Позади, со стороны площади, слышалась приглушенная музыка. На
бронетранспортере включили «Катюшу», переиначенную на восточный
лад. Звучавший в ней баян имитировал звучание рубаба, ритм отбивала
дойра — местный аналог бубна.
Раздача гуманитарной помощи шла полным ходом. Большую часть дня
мы потели под жарким солнцем, разгружая машины от ящиков с едой,
медикаментами, водой и солью. И только к трем часам дня Муха
договорился с капитаном Мироновым, чтобы мы могли отойти по
собственным делам.
Шли, к слову, без оружия. Я нес на плече тяжеленную камеру и
время от времени заглядывал в объектив, делая вид, что снимаю
местные виды. А вот людей «снимать» не стал. Это было чревато
проблемами, решать которые нам было совершенно не по душе.
На дороге было многолюдно.
Безучастные старики, сидевшие на завалинках домов или на
подушках в тени дувал, курили кальяны или трубки. Провожали нас
безэмоциональными взглядами своих выцветших глаз.
Женщины сторонились. Ниже опускали головы, когда мы проходили
мимо. Мужчины же, напротив, посматривали с настороженностью. Иногда
с настоящей враждебностью.
— Не смотрите на них, — сказал Муха, когда заметил, что Волков
пялится на крупного мужика в чалме и с аккуратной черной бородой. —
Нам лишних проблем не надо.
— Ты посмотри. Некоторые глядят так, — стал сетовать на это
Волков, — будто тут же разорвать готовы.
— Многие ночью пойдут в горы с оружием, — проговорил я, вешая
тяжелую камеру на плечо.
Только детишки оставались по-детски непосредственны.
Когда мы снова завернули за угол, на нас напала целая стайка
мальчишек и девчонок. Они, словно мошкара у фонаря, кружили вокруг
нас. Спрашивали: «Как дела?» — на ломаном русском, явно не понимая
значения этих слов. А еще кричали: «Дай!» — и протягивали нам
худенькие смуглые рученки.
Пришлось поделиться с ними тем, что у нас было при себе. Я
расстался со всем своим кусковым сахаром, который прихватил как раз
на такой случай. Муха отдал детям несколько конфет и подарил
какому-то пацаненку старенький перочинный ножик.
