— Ненавижу, — сказал барон.
— Ты о чём?
Я отвлёкся от поглощения самой
отвратительной в мире еды — бутербродов с копчёной колбасой и
сыром. Твёрдым, чтобы хранился подольше. Радует, что всё это можно
запить кофе, а он у моего спутника был отменным.
Бутерброды истощили наши запасы
хлеба.
— Вот эта муть за окном, — Иванов
неопределённо махнул себе за спину. — Когда минута или две — можно
перетерпеть. Но к такому меня точно не готовили.
— Никого не готовили, — усмехнулся
я.
— А мне нравится, — подал голос
Вжух. — У вас, барон, прекрасная библиотека.
— Много лет собирал, — сообщил
убийца, и в его голосе прозвучала гордость.
Библиотека у Иванова, действительно,
была годная. Не удивлюсь, если лучшая в мире. А всё потому, что
этот бес десятилетиями скармливал домоморфу книги, позаимствованные
в разных уголках земного шара. Книги на всех известных языках этой
планеты, а ещё на мёртвых. Бродяга всё это запоминал и мог
воспроизвести по требованию хозяина в любой момент. В формате,
удобном для чтения. Знаете, архивам Тайной Сети очень далеко до
столь продвинутого информаториума. Даже поиск не нужен. Задаёшь
домоморфу вопрос — и он отвечает. Приводит любые цитаты, делает
выборки, обобщает и даёт исчерпывающие сведения. Вжух, естественно,
залип.
— Бродяга, — позвал я. — Какие
прогнозы по времени путешествия?
— Ты уже спрашивал раз десять, —
хмыкнул барон.
— Вдруг он провёл вычисления, —
пожимаю плечами и вгрызаюсь в очередной бутерброд.
Мы летим через Пустошь уже третий
день. Хотя говорить о Пустоши не совсем корректно, ведь домоморф
прокладывает путь через многомерность. Куча измерений, скрученных в
тугой клубок и пересекающихся под невообразимыми углами. Я давно
адаптировался к подобным вещам, но тем, кто не достиг уровня
высшего мага, воспринимать многомерность нелегко. Барон, при всех
своих несомненных талантах, относится к большинству.
За время путешествия передо мной
заиграла новыми красками Бесконечность.
Да-да, Пустошь ведь у нас
Бесконечная. Пардон, Бескрайняя. И если по Земле Бродяга
перемещался за секунды или минуты, то здесь совсем иные расстояния.
Постичь эти расстояния человеческим умом невозможно. Думаю, Пустошь
— это некое подпространство, аналог космоса, по которому можно
путешествовать в сравнительной безопасности. Пространство со своими
законами, логикой и течением времени. У нас в доме, к слову, все
часы были выставлены по Москве, так что внутри Бродяги хоть один
процесс можно было назвать привычным. Родным и близким.
