Наши посиделки с командиров дружины
прервал посыльный от прилетевшего на дирижабле начальства. Благо к
этому моменту мы отправили миномёты на изнанку, а сами дошли до
подкопченного броневика и думали: отмыть ли его, чтоб не пугать
мирных граждан, или наоборот, оставить как есть, чтобы подчеркнуть
тяжесть проведённого боя. Уставшие и измученные бойцы тем временем
нашли в себе силы на то, чтобы выпотрошить крысоморфов последней
волны, из которых другие твари не успели выжрать макры. С учётом
того, что эта «последняя волна» была тысячи в полторы тварей,
каждому из уцелевших бойцов нужно было проверить тридцать-сорок
трупов, зачастую фрагментированных. Где-то на полчаса работы, надо
сказать – весьма грязной, но бойцы не то, что не роптали, тлели
энтузиазмом! Гореть не позволяла усталость, однако мысль о том, что
это их законные боевые трофеи придавала сил.
– Надо будет в кабины и боевые модули
хоть соломы какой набросать, или ещё чем застелить. А то ухрюкают
всё так, что отмывать задолбаемся, от слова «в край».
– Мысль хорошая, но где ж ту солому
взять по весне-то? И не «задолбаемся», а «задолбаются» – зато у
меня на неделю вперёд будет чем занять «особо отличившихся». Нет, в
относительный порядок мы приведём все вместе и сегодня-завтра,
техника всегда должна быть готова к походу и бою. Но вот наводить
лоск и вычищать труднодоступные места…
– Вы командир дружины, вам виднее,
Иван Антонович.
Карабкаться в висящий над кронами
дирижабль не пришлось: пока суд да дело, он доплыл до деревни и
приземлился на том самом пустыре, недалеко от бывших миномётных
позиций. Точнее, завис в полуметре от земли, сейчас члены экипажа
заканчивали крепить к вбиваемым в землю кольям многочисленные
растяжки. Внутрь гондолы вела довольно удобная лесенка, а несколько
офицеров бродили по оставленным позициям, с вялым интересом
рассматривая брошенные снарядные ящики и с чуть большим – стоящие
неподалёку пикапы. А один бессмертный пытался, похоже, заигрывать с
моей Муркой! Та улыбнулась мне поверх головы «кавалера», что
нетрудно было сделать сидя в высокой кабине, и успокаивающе
покачала головой. Ладно, если что – она и сама может прибить
нахала.
На входе нас встретил солдат – или в
воздушном флоте, как и в морском, матросы? – который направил нас в
довольно тесную каюту, где с трудом помещался лёгкий стол,
изображавший букву «Т» с четырьмя стульями вдоль ножки, по два
справа и слева, и пара шкафов, тоже облегчённых. Во главе стола
сидел офицер, представившийся как полковник Хохлаткин, судя по
дворянскому перстню – не иначе как тотем у него курица-хохлатка, а,
может, ещё кто. Мне, если честно, без разницы.
