Первое, что я увидел, открыв глаза –
некогда светлый, а теперь чуть пожелтевший потолок больничной
палаты, по которому ползала муха.
Жив! Я – живой! Надо же! И в этот раз
удалось договориться со смертью, взять ее в рассрочку, заплатив
лишь очередной взнос, чуть не ставший последним.
Досталось мне знатно, и в довершение
всего – пуля, застрявшая в груди. Я прислушался к собственным
ощущениям – боли не было. Сколько же я тут валяюсь? И, где,
собственно, нахожусь?
Совсем рядом, буквально в паре
метров, кто-то натужно застонал, потом громко зашелся плохим
булькающим кашлем и, наконец, умолк.
Я повернул голову. Палата на двоих, и
это достаточно непривычно, учитывая, что все наши госпиталя
перегружены ранеными, которых селили буквально друг у друга на
голове – мест катастрофически не хватало, сестры бегали замученные,
с усталыми грустными лицами и непроходящими тенями под глазами, а
доктора, делавшие по несколько десятков операций в день, спали
прямо на месте, не в силах сделать даже десяток-другой шагов до
ординаторской. Но то у нас…
Здесь же все выглядело гораздо более
цивилизованно и современно. Двухместная палата, рядом с каждой
кроватью тумбочка, а на них – чудо! – черные телефонные аппараты с
дисковым набором. Причем, у каждого свой. Над изголовьем кроватей
свисали веревочки-звоночки для срочного вызова медсестры. На стенах
висели умиротворяющие пейзажи в позолоченных рамах, на окнах –
кружевные занавески. Идиллия, мать ее! Истинный рай!
Так, что я мог воскресить в памяти из
ближайшего прошлого? Я прикрыл глаза и начал вспоминать…
...Поляна, достаточно ровная и
большая для разгона самолета. Сам самолет – небольшой двухмоторник,
который Флеминг и его помощник и правая рука - О'Хара уже выкатили
из укрытия и теперь готовили к взлету.
Винт натужно завертелся, движок начал
было покашливать, но потом все же справился и, наконец, гулко
затарахтев, заработал размеренно и уверенно.
Флеминг, сидя за штурвалом, радостно
всплеснул руками, а рыжий, матерясь, отскочил от винта – его чуть
не разрубило на куски.
- Долбанные самолеты! – ворчливо
бросил он, забираясь внутрь по приставной лесенке. – Ненавижу эти
железные летающие гробы! То ли дело корабли, в них вся сила
мира!..
Все это я видел, борясь с тем, чтобы
не потерять сознание, сидя внутри салона у самого окна. Пуля в
груди добивала меня. Наверное, любой другой уже умер бы, но я еще
держался, однако, чувствовал, что и мне недолго осталось. Срочно
требовалось хирургическое вмешательство, но и оно ничего не
гарантировало. Просто без операции мне точно конец, а если
попадется толковый врач – кто знает, могу и выжить со своей
сверхъестественной способностью к регенерации.
