Связанные зоной 2. Судьба

Пульсирующий свет от пляшущих язычков костра не мог побороть зловещую темноту. Лишь отодвигал её рывком на пару метров, чтобы в следующее мгновение, обессилев, снова съёжиться под холодным натиском мрака и продолжать упорно копить силы для нового рывка. Посреди Зоны, в глухом полумёртвом лесу, беспомощность всесильного огня перед темнотой испугала бы любого.

Барс же не боялся.

Он давно разучился это делать. Как не боялся и смерти, пройдя через неё столько раз, сколько не довелось ни одному человеку. А боль и вовсе стала его постоянной спутницей, может, даже верной подругой. Поэтому ни зловещая темнота, ни вздыхающие где-то под землёй аномалии, ни мутант любых размеров не смогли бы пробудить в нём страх. Точнее, он думал, что не смогли бы.

Имелось в Зоне единственное существо, сумевшее испугать его по-настоящему. Но оно осталось где-то позади, в хорошо замаскированном убежище, и вряд ли сумело бы найти Барса в этой глуши.

По другую сторону костра на голой земле неподвижно лежал подросток. Глаза закрыты, ноги и руки перемотаны бурыми от засохшей крови бинтами прямо поверх одежды. Измождённое лицо с заострившимися чертами походило на посмертную маску.

Время от времени Барс смотрел на пацана, проверял, приподнимается ли у того на груди отворот брезентовой куртки. И всякий раз едва заметное робкое движение красноречиво говорило ему о том, что дыхание имелось, и подросток ещё жив.

Как вернуть пацана в сознание, Барс не представлял. Он лишь надеялся, что тот глубоко спит, а не впал в кому. Ведь это означало бы, что весь тщательно продуманный план мог внезапно пойти псу под хвост. Пенять, правда, не на кого: сам не учёл, что Сашка всего лишь подросток, и в Зоне о нём необходимо заботиться. Оставил без присмотра — получай результат.

Тяжело вздохнув, Барс взял толстую сухую ветку, пошевелил ею угли костра и толкнул ногой в огонь заготовленный хворост. Пламя рванулось вверх, и тьма на всякий случай немного отступила подальше.

Барс вдруг что-то почувствовал. Едва уловимое изменение в движении воздуха, незнакомый запах коснулся ноздрей, сместилась привычная картинка на периферии поля зрения. Он замер. Поднял голову и уставился на чернеющие кроны нависающих деревьев. Обострённое вживлёнными артефактами зрение позволяло видеть то, что не всякий прибор помог бы рассмотреть. Не далее чем в трёх десятках шагов от костра, на дереве неподвижно сидело какое-то существо.