Боли не было. Только яркая вспышка полоснула по глазам, словно
гигантский грозовой разряд. В лицо пахнуло жаром, и... все. Город,
не дожив ста двадцати лет до своего тысячелетия, исчез в ядерном
пламени. Но я этого уже не видел, как и миллионы других его
жителей, в один миг обратившихся в радиоактивный пепел.
На этом, наверное, и должна была закончиться моя история, но...
всегда есть какое-то «но». На миг показалось, что я могу услышать,
как осыпается пеплом мое тело, а в следующую секунду какая-то сила
неумолимо потянула… душу? сущность? мое «я»? Потянула вверх и в
стороны, размазывая не желающее угасать сознание по дрожащему,
искажающемуся от выплеска неимоверной энергии пространству. Мир
вокруг рвало и корежило, он содрогался в конвульсиях, а моя суть,
словно в противоположность окружающему безумию, не желая
растворяться в этом кошмаре, начала собираться, старательно
втягивая в себя вырванные из нее ошметки. Было трудно, и если бы не
помощь кого-то или чего-то со стороны, это явно рефлекторное
действо закончилось бы полным пшиком, точно так же как и с
миллионами разрываемых душ рядом со мной. Я их не слышал и не
видел, но ощущал. Это был словно многоголосый крик ужаса, в
какой-то миг милостиво отсеченный от моих чувств тем же явлением,
что позволило моей сути собраться в плотный, упругий комок.
Напоследок я почуял исходящую от неведомого помощника волну
сопереживания, светлого и грустного. Оно подняло меня на гребень,
и... наверное, так ощущает себя шарик для пинг-понга, взмывающий со
дна бассейна. Меня потянуло куда-то и выбросило — высоко? далеко?
Вынесло куда-то за пределы бушующей над погибающим миром
энергетической бури.
Оглядеться бы, хоть как-то почувствовать окружающее спокойствие,
но вместо этого я... просыпаюсь и, стерев со лба холодный пот,
долго-долго гляжу в потрескавшийся от времени потолок и слушаю
свое, так неохотно успокаивающееся сердце, одновременно пытаясь
осознать привидевшиеся мне образы и понять смысл неизвестных мне,
бодрствующему, слов. В сереющем свете утра, льющемся в узкую щель
окна-бойницы, и без того аскетичная, моя комната смотрится еще
более унылой, да и воспоминание о недавнем сне настроение отнюдь не
повышает. Кошмар, которого не было, — уж очень прочно он вцепился в
меня, не реже чем раз в месяц напоминая о себе. Впрочем, дед
говорит, что это не просто сон, а прилипшая ко мне душа бедолаги,
погибшего в горниле Последней войны, пытается достучаться,
рассказать о когда-то постигшей мир беде. Ну, деду, конечно,
виднее. С его-то умениями и мудростью... жаль только, что даже с
ними старый так и не смог избавить меня ни от этих снов, ни от той
самой души. Приходится терпеть и ждать, когда этот несчастный все
же сумеет поведать свою историю и оставит наконец меня в
покое.
