Вера, только она направляет человека в его стремлениях, будь то вера в Бога, Богиню, Богов или отрицание их. Нельзя ведь отрицать того, чего не существует, и это тоже вера. И всем воздастся по ней.
Сильный порыв ветра пронёсся над головой, оставляя после себя живительную прохладу…
– Богиня Коттис, – вслух подумал юноша, но тут же потряс головой, отгоняя непрошенные, почти забытые детские сказки. Такое, когда был маленький, дома кормилица пела, сейчас он взрослый и не верит в старых богов.
Юноша сидел на скамье в тени деревьев. За последние месяцы он вытянулся, из-за чего стал казаться высоким и худым, движения угловаты, несоразмерны, неуклюжи, словно тело ещё не освоилось в новых размерах. Мальчик превращался в юношу и довольно симпатичного. Его шелковистые каштановые волосы здоровьем сияли на солнце. Он был из рода Одрисов>1.
С того времени, как басилевс Филипп и македонские отряды под командованием Аттала подмяли под себя разорённые гражданской войной земли одров, прошло около четырёх лет. Теперь они с сестрой жили при македонском дворе, учились вместе с детьми местной аристократии.
Семья снимала целый этаж дома в Эгах, старой столице. Сейчас сестра уехала в Фивы, и он почти всегда один. Даже его друг, сын басилевса Филиппа, после свадьбы последнего уехал из Македонии.
Перед расставанием они с сестрой посетили древний храм богини Коттис, хранительницы их рода.
Коттис, как и Борей, Зефир, Эол, была божеством ветра, древней хтонической силой природы. Святилище её находилось в пещере, на вершине горы. Котик помнил, как ветер там пронизывал их до костей. Он не любил хтонические святилища, тёмные давящие пещеры, вселяющие в него страх, да какой там страх – просто ужас. В этих мрачных подземельях ему казалось, что сердце замирает, скованное холодными пальцами неотвратимой смерти. Вот поэтому и не любил Котик хтонических богов и их святилища. Зато новые эллинские боги с их светлыми храмами, ровными колоннами и расписанными цветными красками портиками радовали душу, вселяли надежду.
Сестра в храме принесла жертвы на удачную поездку и чтобы Коттис защищала её в чужом городе. Теперь он должен был чтить богиню за всю их семью. Котик этого не делал. Он эллин, верящий в Олимпийских богов, а не в какие-то местные суеверия, так что наказаний хтонической богини он не опасался. Сейчас больше об Олимпийских говорят, их почитают. Правда, македонцы, среди которых он сейчас жил, делали это как-то неискренне, напоказ. Котик же в олимпийцев действительно верил.
