Политики лгут, это неотъемлемая часть их жизни. Иногда
призвание, иногда природный талант, но чаще всего — привычное и
необходимое зло в жизни и работе. Но не всегда. Определенное
количество правителей в человеческой истории (в каждой из их
бесконечных вариаций вселенной) могли себе позволить роскошь быть
искренними и прямыми. Для этого не так уж многое и нужно. Чаще
всего лишь хорошее воспитание, здоровая семейная обстановка, а
также огромная мощь державы, находящаяся под их рукой.
Колоссальной, богатой, сильной и независимой.
— Да едрит твою мать!! — неизысканно выругался именно такой
правитель, уныло глядя на хмурого седого мужчину, стоящего перед
ним по стойке смирно. В руках у монарха была толстая стопка
небрежно сшитых листов, которую он только что прекратил бегло
пролистывать. Не удовлетворившись высказанным, Петр Третий,
государь всея Руси, выругался куда длиннее, вкладывая в каждое
хулительное слово частичку обуревающей его досады.
Но её всё равно оставалось слишком много.
— Полтора десятка боярских родов обезглавлены!
Государь смачно шваркает доклад об пол.
— Четыре графа! Четыре князя! Сильвестр! Тайницкий! Дерибанов!
Министр культуры... как там его?! Нахер им был нужен министр,
Освальд?! На кой бычий хер?!
— Евгений Вагранович был известен своими сношениями с
волшебниками, ваше императорское величество, — испещренное шрамами
лицо стоящего перед августейшей особой человека было
бесстрастным.
— И о чем они сношались?!
— Мои люди это сейчас выясняют, ваше имп...
— За*бал!
— Гм. Мои люди сейчас это выясняют.
— А твои люди уже выяснили, сколько этих скотов еще промежду
нами прячется?! — вопрос Петр Третий задавал, стоя нос к носу со
своим собеседником. Очень близко. Ну прямо совсем.
Государь был высок, широк, костист и хмур, чем вовсю пользовался
с момента, когда ему родитель препоручил первую ответственную
должность. То есть умел и любил давить на собеседника. Не на
каждого, а на определенно того, по мнению императора,
заслуживающего и достойного. В этом случае перед ним стоял один из
самых достойных, поэтому насчет «заслуживания» Петр не особо
задумывался. У империи была большая беда, и он собирался выжать
соки из всех своих подчиненных, чтобы эту беду купировать.
— Выясняем, — коротко и сухо ответил седой человек, — У академии
мы на след вышли, заказчиков многих взяли. Допрашиваем. Часть из
двоедушцев готовы сдохнуть, но промолчать, а вот вторые нет. Готовы
петь, и много, ваше величество. Но за жизнь и свободу.
