Месяц Святого Себастьяна Косаря
Год 974 от Великого Собора
1
День начинался — лучше не бывает.
Проснулся я отлично выспавшимся в самый разгар утра,
когда часы на соседней башне отстучали десять раз.
К тому же проснулся не один, а в обнимку
с молоденькой девицей — и не абы какой грымзой,
показавшейся раскрасавицей исключительно с пьяных глаз,
но действительно симпатичной служаночкой. Да еще
и выставленное вчера хозяином вино оказалось отменного
качества, и в голове было ясно-ясно. Словно
и не пил до полуночи.
И это обстоятельство радовало неимоверно: через час идти
на встречу, и если свежий запах перегара будет там более
чем уместен, то похмельная маета лишь доставит кучу
неудобств.
Решив прекращать уже отлеживать бока, я высвободил руку,
разбуженная неловким движением служанка заворочалась и открыла
глаза.
— Доброе утро, — прижалась ко мне девушка.
— Как спалось?
— Просто замечательно, — улыбнулся
я и спросил: — Хозяин не потеряет?
— Нет, все в порядке. А вы уже встаете?
— Дела.
— Жаль...
— Вечером.
Я откинул одеяло и невольно поежился: из-за
оставленного открытым на ночь окна в комнате оказалось
довольно прохладно. Мурашки по коже так и побежали.
Осень, ничего не попишешь.
— Вы интересный. — Девушка провела кончиками
пальцев по моему предплечью и соскользнула
с кровати. — Первый раз у купца татуировку вижу.
— Ошибка молодости, — не моргнув глазом,
солгал я. — Когда с отцом на корабле ходил,
матросы с панталыку сбили. Набрехали, будто иначе портовые
девки любить не будут.
— Это какая-то молитва? — через голову надевая
сброшенное вчера на пол платье, поинтересовалась служанка.
— Из откровений Мартина Мореплавателя, — вновь
пришлось мне прибегнуть ко лжи. — Молитва об удаче
для путешествующих морем.
Быть пойманным на вранье я нисколько не опасался.
Предплечье расчертили староцерковные письмена, и отличить одну
цитату из Святого Писания от двух других было не под
силу и куда более образованному соглядатаю.
Я и сам, хоть прочел немало книг из закрытых
монастырских архивов, не в полной мере мог разобрать
черневшие на коже мудреные закорючки. Но одно знал
совершенно точно — изречения Николаса Слепца и Августины
Травницы никакого отношения к морской удаче не имели.
Погибель бесам и исцеление тела, вот какой смысл —
и не только смысл! — несли эти не слишком ровно
наколотые слепым мастером слова. И лично для меня это было
куда важнее попутного ветра и семи локтей под килем.
«Нательные знаки как защита от скверны».
