Никогда не стоит забывать о вежливости. Никогда
и ни при каких обстоятельствах.
В детстве наставники вбивали эту нехитрую истину,
не жалея розог, и, надо сказать, в итоге их усилия
принесли свои плоды. Быть может, мои манеры иной раз
и оставляли желать лучшего, но никто не мог назвать
меня грубияном. И никто меня так не называл.
Подонком и выродком — случалось, грубияном —
никогда.
Мной двигал простой расчёт: будь вежлив с людьми,
и люди будут вежливы с тобой. И даже если нет...
Лично ты ведь постарался, чтобы сегодня все вернулись домой,
верно?
Итак, я о вежливости никогда не забывал
и потому сказал:
— Благодарю, Свин, ты мне очень помог.
— Буль... — ответил Свин. — Буль, грах,
краа...
Я провёл по плащу сначала одной стороной ножа, затем
другой и на серой потрёпанной ткани осталось две тёмных
полосы. Толстяк с завязанными за спиной руками немного
ещё посучил ногами, но очень скоро затих, лишь продолжала
растекаться по грязному полу плескавшая из его
перерезанного горла кровь.
— Весь секрет в том, чтобы не перерезать
артерию, — громко произнёс я. — Иначе забрызгает
с ног до головы.
Миг спустя в дверях возникла тень.
— Ты обещал оставить его мне!
— в приглушённом голосе прозвучала неподдельная
обида.
Я распрямился и подтвердил:
— Обещал.
— Ты дал слово!
— И что с того?
— У нас была сделка!
— Вовсе нет, — возразил я. — Обещание —
это не сделка. У сделки две стороны.
А я пообещал и передумал. Улавливаешь разницу?
Тень зашипела от злости.
— Ты обещал кое-что ещё! — напомнила она.
— Передумаешь — убью!
— Вот! — выставил я перед собой указательный
палец. — Теперь это сделка. А сделка — это святое.
Не волнуйся, я не передумаю.
— Уж лучше бы так! — выдала тень
и скрылась в коридоре заброшенного дома.
— Не передумаю, — повторил я.
«Или мне придётся убить тебя первым»... — но вслух
этого я произносить не стал. У некоторых людей
исключительно острый слух, а тени не склонны расценивать
обещание отправить их на тот свет пустой болтовнёй.
Шаги стихли, и тогда я перестал прятать руку
с ножом за спиной и убрал его в чехол
на поясе.
— С огнём играешь, — прозвучало из дальнего
угла.
В выломанное окно на противоположной стене проникало
серебристое сияние луны, но до верзилы с коротким
ёжиком тёмных волос оно не доставало, его силуэт терялся
во мраке.
— Вовсе нет, — усмехнулся я. — Вовсе
нет.
