Девушка, плавно ступавшая по песчаной дорожке, была красива.
Тонкий стан, длинные светлые волосы, заплетенные в тугую косу,
изящная фигура… Оценить лицо мужчины не могли – смотрели со
спины.
В беседке собрались трое. Первый, лет сорока на вид, с
изможденной бледной внешностью и усталыми движениями, сидел лицом к
входу, положив на резной деревянный столик левую руку с закатанным
рукавом рубашки. Рядом с ним стоял и водил над оголенным
предплечьем палочкой представительный седовласый господин в
сюртуке, стройный, с ощутимым оттиском врожденной властности в
манерах. На дальнем стуле, в тени, пристроился третий. Закутанный в
черную хламиду монах с накинутым на голову капюшоном.
Или не монах. Совсем не монах.
- Кхм, - откашлялся седовласый, отводя взгляд от приятного, но
удаляющегося зрелища. – Мы отвлеклись. Антоша прав, первожрец –
Метка исчезла окончательно.
- Значит, твоей пешки больше нет, - чуть качнулась тьма под
капюшоном. – Неважно. Свое предназначение он выполнил. Гриндевальд
мертв, Дамблдор мертв… Точно мертв?
- Темный Лорд лично проверял тело, - с почтением в голосе
ответил молодой. – Разными способами.
- Проверял он, - с презрением в голосе хмыкнул «монах». – Знаю
я, как он проверял. Мне не нравятся слухи о видениях этого
мальчишки-избранного, странные он истории рассказывает. Про
вокзалы, про разговоры по душам… Пошлю, пожалуй, пару ребятишек в
Хогвартс, пока там защиту не восстановили. Пусть сами убедятся.
Седовласый мысленно отметил, что об английских событиях его
партнер и соперник осведомлен хорошо. Впрочем, как и обо всем
остальном, где затронуты его интересы.
- С британскими родами мы теперь квиты, - сказал он иное. – В
начале века они организовали замятню у нас, мы только что пустили
кровь последним потомкам виновников. Думаю, можно восстанавливать
дипотношения.
- Это ваши дела, - равнодушно ответил собеседник. – Мы возражать
не будем.
Ненадолго в беседке воцарилось молчание.
- Все-таки жаль, - нарушил тишину седовласый. Пояснил,
перекатывая в пальцах виноградину с принесенного красавицей блюда.
– Томаса жаль. Такой потенциал и так бездумно профукан.
- Так чего ж в ученики не взял, Ростислав, если по нраву
пришелся?
- Поздно было.
Мужчины снова помолчали, потом молодой откашлялся:
- Ростислав Звениславович, что теперь?
