Ее безжизненное тело тоже сейчас могло оказаться там, среди
других жертв, объятое беспощадным пламенем. Но этой летней ночью ей
ужасно захотелось найти один цветок. Ну потому что ночь была
особенной, самой короткой в году, и цветок - особенным: по
преданиям, огнецвет цветет только раз в год, именно в такую
мистическую ночь, когда Явь смыкается с Навью и бесы проникают в
мир живых. Тот, кто найдет огнецвет, мог загадать одно желание. И
желание непременно сбывалось. По крайне мере, так считалось. Увы,
ни подтвердить, ни опровергнуть было некому: никому из ее знакомых
еще не удавалось найти неуловимый огнецвет.
А еще ей ужасно нравилось просто иногда побродить одной по
округе. Отец каждый раз ругал ее за это, но она все равно
сбегала.
- Пойми, за нами идет охота, следует предельно затаиться, -
убеждала он, а ее мать при этом горестно вздыхала. - Мы особенные,
не такие, как остальные люди. В наших сосудах течет кровь
могущественного полубеса, чье имя запрещено называть. И до
совершеннолетия она частично черная, навья. Существует предание,
что по истечении тысячи лет с момента его пленения потомки
полубеса, в ком имеется хоть капля навьей крови, сойдутся в
последней битве и сильнейшему достанется власть над живыми и
мертвыми.
- Но ведь срок еще не наступил. И мне, например, эта власть
точно не нужна, - восклицала она, смахивая непослушную золотистую
прядь длинных волос. - И Адке не нужна, и Дарику. Я правильно
говорю? - и она смотрела на младших братика с сестренкой.
Те послушно кивали в ответ такими же как у нее золотистыми
головенками, подпрыгивая от нетерпения: им быстро надоедали эти
слишком скучные взрослые разговоры. Намного интереснее было снова
вернуть к веселым, беззаботным играм.
- Вы еще маленькие, многое не понимаете. Люди за власть готовы
убить кого угодно, даже невинных детей.
- Хорошо, отец, я буду осторожна, - соглашалась она с видом
самой примерной в мире девочки и в очередной раз при первом удобном
случае сбегала из дома. Тем более, что прячась от возможных врагов,
их семья часто переезжала, а новые места всегда так манили своей
таинственной неизведанностью! Отец сновал ловил ее и снова ругал, и
так до бесконечности.
И вот той злополучной ночью, пару раз чуть не заблудившись,
изорвав всю одежду, потеряв один башмак, мокрая, грязная и
предельно уставшая, она наконец выбрела к дому. Самое обидное, что
вредный огнецвет так и не отыскался. Теперь придется снова
выслушивать нотации отца даже без малейшей моральной компенсации. А
ведь она всего лишь хотела загадать, чтобы их семью наконец
оставили в покое. Такое вот скромное желание маленькой девочки,
которое теперь не имело никакого смысла, потому что ее мать лежала
на пороге дома с распоротым животом, Ада с Дариком заливались в
громком плаче, а отец, собрав последние силы, кричал закованному в
дорогущую броню толстому воину:
