Солнце садилось, вытягивались тени, сгущались, повисая,
казалось, в воздухе; над дорогой перепархивали птахи, торопясь
добрать своё при свете догорающего дня, прежде чем в свои права
вступит угрюмая убийца-ночь и придёт время острых когтей с
беспощадными клювами: время ночных охот.
Люди этих мест, вдоль плодородного, но мало населённого
пограничья, где покрытая рощами и перелесками степная равнина,
точно поток плотиной, запиралась угрюмой стеной Зачарованного Леса,
тоже не слишком жаловали ночной сумрак. И не потому, что были
робкого десятка, таких тут уже давно не осталось; и не оттого,
что во тьме им грозили неведомые чудища – люди сами привыкли
поднимать на рогатины лихого зверя, быстро заставив хищников забыть
вкус человечины; и не из-за разбойников – лютые ватажники,
гроза Юга, раз и навсегда забыли сюда дорогу после того, как почти
сотня их была развешена вверх ногами на могучих дубах, что росли
вдоль дороги из стольного Княж-града в эти края… Удалось отбить
охоту хаживать сюда за добычей даже у свирепых и неукротимых
поури.
Лемех вышел во двор – выпустить на ночь побольше псов. Недоброй
она может выдаться, ой, и впрямь ведь недоброй. Хорошо, жена не
умеет так, как он, слушать птичий перебрёх, а то, наверное, уже
упрятала бы в подполье всё семейство, не исключая и работников.
Глупая! Не понимает, что как раз такие, дрожащие да прячущиеся,
сильнее всего и притягивают беду. А вот если идти ей навстречу, да
встать лицом к лицу – так ещё и неведомо, чья возьмёт.
До последнего времени верх брал как раз Лемех.
Неслышно ступая, подошла к хозяину Найда, старая, опытная сука,
вожак своры и мать доброй половины Лемеховых псов.
– Чуешь их, старушка? – Лемех не повернулся, он
чувствовал собаку не хуже, чем она его.
Найда взглянула на него и коротко кивнула – в своё время Лемех
немало заплатил чародею, чтобы собака могла понимать человеческую
речь и отвечать тем же слогом. Долго пришлось чародея искать,
изрядно пришлось мошной тряхнуть – зато теперь Лемех ничего не
боится, хотя живёт на самом краю Зачарованного Леса, где сгибло без
вести незнамо сколько людей. Иной раз Лемех грешным делом думает,
что поля его хорошо родят как раз оттого, что щедро удобрены телами
тех бедолаг, что встретили здесь свою судьбу.
Но вслух он этого само собой никому не говорит.
