— Не вставай, — сказал я, войдя в комнату с пленным
гибридом.
Дверь я оставил открытой.
У меня было хорошее настроение, немного лирическое, с легкой
ноткой сентябрьского блюза. Бесконечные допросы утомляли, и я время
от времени позволял себе творческие отступления от заведенного
порядка. Пока трудно было сказать со всей уверенностью, удачной ли
получилась моя новая импровизация на этот раз, но я все-таки
склонился к мысли, что нет, и досадливо ухмыльнулся, недовольный
собой. Чтобы гибрид ненароком не заметил моей усмешки, я повернулся
к нему спиной и сделал пару неспешных шагов к окну.
Ответом на мою неудачную шутку была тишина (если не брать в
расчет жужжание вечно голодных мух, в изобилии снующих по пыточным
комнатам). А чего еще я ожидал услышать? Что он рассмеется над
шуткой своим сиплым смехом? Станет плакать, умолять о пощаде?
Скорее всего, ничего из перечисленного он делать не будет, хотя,
может быть — последнее: я все же надеялся услышать просьбу о легкой
смерти.
Мозг гибридов этой модели работал медленно, почти как у людей.
Стоило дать ему толику времени, чтобы он сообразил, что к чему, и
как себя вести. К тому же, пленный был подготовлен к допросу, что
отнюдь не способствовало остроте его мышления. Опыт нашептывал мне
на ухо, что делать, словно невидимый суфлер, поэтому я играл свою
роль раскрепощенно и расслабленно. В отличие от пленного, у меня на
кону стояли не страдания и жизнь, а всего лишь пять минут
потраченного времени.
На осмысление ситуации гибридам требовалось с полминуты, и я,
едва не зевая от скуки, посмотрел в окно, где сквозь засиженное
мухами стекло желтели кроны деревьев. Они тщетно пытались удержать
на своих ветвях стаю местных антарктических сорок, то и дело
срываемых колким осенним ветром. Птицы нелепо лохматились, случайно
оказавшись к ветру спинами, и быстро разворачивались обратно,
упорно стараясь встречать его порывы своими массивными клювами, и
от этого были похожи на маленькие юркие флюгеры, обреченные
сражаться со стихией до скончания веков. Особенно смешными казались
инфантильные птенцы-подростки — коричневатые и неестественно
стройные, с по-детски нелепыми повадками. Они вели себя глупо, но
взрослые не клевали их, потому что не боялись — зачем нападать на
того, кого не боишься? Я вовсе не причислял себя к многочисленной
когорте
