Легкий шелест одежд и почти неуловимые звуки
мягких шагов — Кирилл двигался, словно тень. Он принадлежал к
ордену боевых монахов. Его, как, впрочем, и практически всех в этом
заведении, когда-то принесли в жертву Богам и отдали Кардиналам, не
имея ни малейшего понятия, что те делают с детьми. Хотя народ
судачил, что Кардиналы их едят. Ну, если и не едят, то уж точно
проводят жуткие обряды с использованием крови невинных. Были
времена, когда за стены Закрытого города ежедневно попадало по
десятку, а то и больше, младенцев, но с каждым годом «проклятых»
рождалось все меньше и меньше. Человечеству почти удалось
очиститься от скверны. Но они не понимали, чего на самом деле
лишаются, уничтожая свое потомство, хоть мало-мальски выбивающееся
из общепринятых норм.
Кирилла, буквально в мешке, принес в храм
отец, когда заметил, что ребенок необычайно гибок и слишком быстро
двигается. Причем перемещался малец исключительно на четвереньках,
как собака, и бегал быстрее любой собаки. В деревне тогда сказали:
проклят! Проклят! Отдай Богам проклятого, или мы сами…
Отдал в храм. Оттуда священнослужитель
доставил ребенка в Запретный город. К восьми годам мальчик не
только научился ходить «по-человечески», но и многому другому.
Проверив способности ребенка, его определили в корпус боевой
подготовки, и усиленно развивали эти таланты. Теперь же матерый
воин, неуловимый шпион и убийца был крайне признателен своему отцу
за то, что тот не дал перепуганным односельчанам закидать его,
маленького и глупого, камнями, а сделал то, что сделал.
Закрытый город, Запретный город, Город Богов
— как только люди не называли это место, и как только не старались
прознать о том, что тут на самом деле происходит. А происходило за
этими стенами многое…
—
Войди, — раздался хрипловатый, словно простуженный, голос по ту
сторону дверей, стоило Кириллу приблизиться и поднять руку с целью
постучаться. — Ну, рассказывай. Чего такого важного случилось, что
ты личного разговора попросил? — нахмурился хозяин покоев, не глядя
на вошедшего.
— Приветствую тебя, Отец. Долгих лет и здоровья тебе желаю, —
почтительно склонил голову Кирилл.
—
Да, здоровья мне бы не помешало, — болезненно скривился сухой высокий старик. — Этот ревматизм
меня доведет, ей богу доведет… —Белый как лунь, совершенно седой альбинос с
красными от рождения глазами. Он устало уселся в кресло, костлявой
рукой откинув в стороны полы длинного темно-синего
балахона.
