Горизонт стремительно наливался свинцом и темнел. Волны уже не
просто перехлестывали через ненадежное суденышко, а норовили
опрокинуть, перевернуть его. Язык горел от морской воды, горели
раны, порезы и даже кишки горели неистовым пламенем богини Весты.
Кезон нерешительно подергал шерстяной пояс, служивший ему веревкой.
Проверил узлы, развязал, затянул потуже. Центральные звенья плота
держались крепко, остальные ходили ходуном. Он снял со своих плеч
накидку, еще хранившую остатки пурпура. Помогая себе зубами, стал
рвать ее на длинные полосы и обвязывать ими доски и бревна. Один
раз его руку зажало под водой между звеньями. Кезон зарычал от
боли. Сдирая кожу, вырвал из тисков кисть, мрачно посмотрел на
раздавленную подушку пальца и выдранный с мясом ноготь. Попытался
сглотнуть комок тягучей слюны. Пересохшее нутро ответило спазмом,
сотрясшим в конвульсиях его тело. Кезон упрямо, до крови
закусил губу и с пришедшей отрезвляющей болью опять принялся за
работу. Из последней ленты он сделал петлю. Один конец накинул на
самое толстое бревно, второй намотал вокруг неповрежденной
руки. Обвязаться и прикрепить свое тело к плоту? Кезон решительно
отмел эту мысль. В свирепой ярости надвигающегося шторма верх и низ
плота будут меняться с каждой новой волной. Лишить себя подвижности
– значит обречь на мучительную гибель.
Он закончил крепить плот и в тоскливом безысходном ужасе обратил
свой взор к небесам. Сколько уже несет его попутное течение?
Сколько еще длинных мучительных, наполненных отчаянием сотен стадий
до спасительного Баркида? А впереди буря, неистовая буря. Кезон
прижался щекой к холодному черному дереву, скользкому от морской
воды, и с зубовным скрежетом замычал. Резкий порыв ветра унес его
хриплый стон куда–то в безоглядную пустоту океана. И не верилось
уже, что не более двух страж прошло со дня, когда он в
белоснежной тоге с пурпурным омофором на могучих плечах, стоял на
носу флагманской либурны и со снисходительностью уверенного в мощи
своего победоносного флота победителя, взирал на приближающийся
вражеский берег. Герой, объект почти мистического поклонения,
пожираемый сотнями восторженных глаз. Теперь же он, полководец без
армии, владыка без державы, почти полубог без фанатичных
сторонников – всего лишь щепка на бескрайних морских просторах,
одинокий скиталец, гонимый штормовым ветром судьбы. И как
горизонттемно и непроглядно его будущее.
