– Оставь немедленно свои дурацкие фитюльки!
– Слушаюсь, ваше величество. – Юкенна разжал пальцы, и гадальные
бирки заструились из его руки на стол.
– Перестань кривляться, – недовольно произнес Юкайгин. – Можно
подумать, что я, гнусный тиран, вынуждаю тебя во славу великих
предков оторвать себе нос. А от тебя всего-то и просят не
отвлекаться.
– Великая жертва, – скорбно вздохнул Юкенна и, с трудом
сдерживая смех, возвел очи к небесам. За отсутствием в королевских
покоях небес взгляд Юкенны уперся в потолок. На потолке не
происходило ровным счетом ничего интересного. Юкенна посозерцал
потолок, снова тяжко вздохнул и с видом оскорбленной невинности
мрачно уставился на противоположный конец стола. Прямо перед собой
Юкенна старался не смотреть, ибо перед ним возлежали его
верительные грамоты. Каллиграфически выписанные знаки едва успели
просохнуть, от них еще явственно, хотя и слабо, пахло свежей
тушью.
– Ну когда ты за ум возьмешься? – укоризненно воскликнул его
величество князь-король Юкайгин.
– Послезавтра утром, – незамедлительно ответил Юкенна.
– Послезавтра утром ты должен уезжать, – напомнил Юкайгин.
– Вот именно. – Юкенна лениво перебирал пальцами гадальные
бирки. – Послезавтра с первыми лучами рассвета я на десять лет
отбываю из столицы. Над этим грех смеяться.
– Ты считаешь, что я отправляю тебя в ссылку? – вкрадчиво
осведомился Юкайгин, начиная потихоньку свирепеть: хотя он и привык
к выходкам своего племянника, но сегодня вечером Юкенна утратил
чувство меры.
– Нет, – ответил Юкенна. – Я считаю, что только теперь я
перестану скучать.
– По-твоему, должность посла учредили для развлечений?
– Нет, – усмехнулся Юкенна. – Иначе бы я удавился с горя. Мне
скучно развлекаться. Я двадцать пять лет только тем и занят, что
развлечениями.
– У тебя странные понятия о развлечениях, – проворчал Юкайгин. –
Надо думать, когда ты три года назад раскрыл тот жуткий заговор, ты
развлекался?
– Нет, – вновь усмехнулся Юкенна. – Тогда я радовался жизни.
Целых пять дней. А потом заговор был раскрыт, и я опять стал...
э-э... развлекаться.
– Начинаю понимать, – задумчиво произнес князь-король. – Значит,
когда тебя и пятерых твоих оболтусов-приятелей прошлой весной во
время охоты паводок отрезал, и ты голодал и искал способ спастись,
пока вы на своем островке не померли, ты тоже радовался жизни?
