«...тяжкий млат, дробя стекло,
куёт булат».
14 ноября 45 года от основания Конохи. Деревня Скрытого
Листа
Каждое здание, будь то лачужка самого захудалого из бедняков или
величественный дворец самого даймё, живёт своей, особенной жизнью.
Если живущая в доме семья счастлива, в ней обязательно появятся
дети, и жизнь забьёт ключом, норовя снести стены и крышу и хлынуть
на просторы большого мира. Рано или поздно дети вырастут и покинут
отчий дом, и жизненная энергия притухнет, заколеблется, словно
огонёк свечи с догорающим фитилём; дом превратится в сонное
царство. А потом в мир явится следующее поколение, и вновь жизнь и
время заструятся меж старых стен с удвоенной скоростью…
В смутные и тревожные первые годы войны, которую потихоньку
начинали именовать Третьей Мировой, госпиталь деревни, Скрытой в
Листве днём и ночью напоминал разворошенный муравейник. То здесь
хлопнет дверь; то там деловито перебросятся парой фраз снующие
бежевыми тенями ирьёнины; то осторожно, придерживаясь за стенку,
прошаркает к выходу выписанный шиноби; то зайдутся в рыданиях
родственники тех, кому никто уже помочь не сумеет… Движение не
ослабевало ни днём, и ночью. Быстрее! Ещё быстрее! Сейчас, когда не
случалось ещё серьёзных, массовых сражений, большинство травм и
ранений были нетяжёлыми и легко и быстро поддавались лечению, так
что мало кому из пациентов требовался длительный уход
квалифицированных медиков.
На фоне общей суматохи и царящего в приёмном покое перманентного
бедлама третий этаж северного крыла казался островком спокойствия.
Царящая здесь сонная тишина почти не нарушалась едва долетающими
снизу звуками. В уютных палатах (пока ещё вмещавших всех, кого
нужно) находились пациенты, которых главный ирьёнин и её
заместитель посчитали преждевременным отпускать из-под
присмотра.
В палате номер триста пять, несмотря на приоткрытое окно и
шевелящий занавески сквозняк, было душновато — в воздухе стоял
тяжёлый запах лекарственных трав. Не пустовали всего две кровати:
на одной непрерывно ворочаясь и вскрикивая в беспокойном сне,
разметалась молодая женщина с обезображенной шрамами левой
половиной лица. Здоровье её было вне опасности, и здесь она ожидала
очереди на протезирование потерянной в бою с шиноби Камня левой
руки. Больничная пижама, рыжеватая шевелюра и мятая постель девушки
находились в полном беспорядке. Под кроватью валялись огрызок от
яблока и носок.
