Город, который не хотел умирать
«Там, где кончается порядок, начинается произвол.»
– Шарль Монтескье
Иногда тишина звучит громче, чем выстрел.
Особенно в городе, который слишком долго притворялся живым.
Серебровск не умер – он притих, как зверь, спрятавшийся в развалинах собственного логова. Пульс шёл ровно, как на приборе реанимации: ток проходит, но жизни нет. После арестов и исчезновений прежних хозяев власть испарилась, как спирт, оставив тяжёлый запах страха и формальдегида.
Улицы жили по инерции. Мэрия работала, но не управляла. Бумаги ходили, но ничего не решали. Даже траур стал формой жизни.
Над этим городом снова поднимался дым – густой, сизый, терпкий. Труба Степного крематория вонзалась в небо, как шприц в старую вену. Снова жгли, снова отчитывались, снова молчали. Но в этом дыме было что-то другое – тревожное, лишённое привычного запаха. Словно пламя пожирало не тела, а следы. Те, кто знал Серебровск изнутри, понимали: в нём началась новая война. Без выстрелов, без лозунгов, без героев. Война за пустоту.
Где-то на холме, в особняке с видом на кладбище, человек по имени Борис Демидович Григорьев – для всех просто Жора – сидел у окна и слушал, как гулко стучит сердце его империи праха. Когда-то он правил ею, как фараон подземным царством. Теперь чувствовал: его власть тает, как пепел на ветру.
Что-то менялось в городе. Что-то – или кто-то – вычищал следы. И даже урны стали пустыми.
В это время внизу, между могильных рядов, медленно шёл мужчина в тёмном пальто. Юрий Аверин. Бывший аудитор, бывший сын, бывший человек с биографией. Он не искал мщения – он искал доказательство, что жизнь может быть честной. Хоть где-то. Хоть в смерти. Он шёл к могиле матери, чтобы начать всё заново – не как чиновник, а как свидетель. И где-то между ними – между тем, кто торговал прахом, и тем, кто искал смысл, – появлялась новая сила.
Женщина из области. Алиса Тёплая. Холодный ум, мягкая улыбка, идеальная подпись под любой реформой. Она знала: смерть можно оптимизировать. Но не знала, что в Серебровске даже воздух сопротивляется приказам.
Город, казалось, дремал. Но это был не сон – это была пауза между вдохом и последним выдохом.
