Глава 1. Ворота в прошлое
Дождь только что закончился, и воздух в предгорьях был густым и сладким, пах мокрой землёй, хвоей и гниющими листьями. Так пахло детство, которое София Лебединская провела здесь. Она стояла перед коваными воротами, ржавые прутья которых почти полностью скрыл плющ. Сквозь зелёную завесу угадывался причудливый вензель – «ЛП». «Лебединая песнь». Так тётушка Эльмира, которую София помнила смутно, по отрывкам давних летних каникул, называла свое имение.
София вставила тяжелый, причудливо изогнутый ключ в замок. Металл с скрежетом поддался, и ворота медленно, с пронзительным стоном, распахнулись. Дорога, усыпанная щебнем, вилась между заросшими розами клумбами к особняку в стиле модерн. Он был прекрасен и жутковат в своем запустении. Оштукатуренные стены покрывали трещины, а из разбитого окна на втором этаже свисала темно-зеленая лоза. Но в его строгих линиях и изогнутых балконах угадывалась былая, странная и притягательная грация.
Она, женщина, чей мир был стерилен и понятен – белые стены галерей, цифры в контрактах, четкие линии айдентики, – почувствовала, как её сковывает тягучее, почти физическое сопротивление этого места. Оно не хотело её пускать.
Скрип дубовой двери прозвучал громоподобно в давящей тишине. Парадный зал был погружен в полумрак. Лучи закатного солнца, пробиваясь сквозь грязные витражи, бросали на паркетный пол призрачные разноцветные пятна. Повсюду стояли призраки под белыми простынями – мебель, скульптуры. А на стенах – десятки картин. В основном портреты. Одна и та же женщина – с каштановыми волосами, собранными в небрежный узел, и пронзительным, живым взглядом серых глаз. Эльмира. Молодая, прекрасная, с лёгкой, загадочной улыбкой.
Именно тогда она увидела его.
Он стоял в глубине зала, спиной к ней, перед мольбертом, на котором красовался незаконченный портрет. Той же Эльмиры, но уже в возрасте. На её лице были те же морщины, что и на стенах дома, но взгляд оставался таким же острым. Мужчина был высок и широк в плечах. Простая серая футболка обтягивала рельеф мышц спины, а джинсы были испачканы мазками краски. Он водил кистью по холсту с сосредоточенной, почти хищной точностью.
София кашлянула. Он обернулся неспешно, будто её появление было лишь досадной помехой в его работе.
