Жара стояла такая, что асфальт за окном плавился, марево струилось от раскаленного бетона остановки. Автобус, пыхтя, выдохнул его на пыльную обочину и уехал, оставив в звенящей тишине только их двоих.
Валентин Игоревич, 42 года, учитель физики, с сумкой, набитой тетрадями и яблоками из сада, смотрел на девушку, которая вышла вместе с ним. Она была ему незнакома, они ехали в одном автобусе из района, и сейчас она стояла, заслонив рукой глаза от солнца, и смотрела на ту самую дорогу, что вела в деревню Покровское. Ему туда же.
Он хотел было предложить пройти вместе, как она обернулась. Взгляд ее был прямым, почти дерзким, а в уголках губ таилась усталая усмешка.
– Вы тоже в Покровское? – спросил он, и голос его, привыкший к формулам и законам, прозвучал чуть хрипло.
– Ага, – коротко кивнула она. – Только, кажется, мне сейчас не до дороги.
Она подошла ближе. От нее пахло пылью, дешевыми духами и чем-то диким, животным. Ее пальцы вдруг легли ему на грудь, над сердцем, которое заколотилось с бешеной силой.
– Валя, – выдохнула она, и от того, что она назвала его так, по-домашнему, по-свойски, у него перехватило дыхание. – У меня там, – она скользнула взглядом вниз, по его телу, – аж между ног все загудело. С тех пор как ты в автобус вошел. Совсем что-то пошло не то.
Он не понял. Его мир, выстроенный на причинно-следственных связях, треснул. Логика отказала. На него нахлынула волна, горячая и тяжелая, смывая все – возраст, статус, приличия. Он был просто самцом, а перед ним стояла самка, излучающая немой, влажный вызов.
– Ты уж извини, ничего лишнего, – пробормотала она, уже прижимаясь к нему всем телом, и ее губы нашли его губы.
Его ответ был грубым, почти злым. Он впился в ее рот, как утопающий, руки сами схватили ее за тонкие запястья и прижали к прохладной бетонной стене остановки. Она лишь глухо застонала в поцелуе, не сопротивляясь, а наоборот, выгибаясь навстречу.
Он не узнавал себя. Этот Валентин Игоревич, который аккуратно вел конспекты и говорил о квантовой механике, сейчас рвал с нее легкую ветровку, задирал ее юбку. Его пальцы нашли под тканью трусиков уже готовую, горячую и мокрую влагу. Она вскрикнула, когда он вошел в нее пальцами, резко, без прелюдий.
– Давай, – шипела она ему в шею, кусая губы. – Давай же, я тебя хочу. У меня уже две недели никого не было… а ты…
