Пролог. Крик, запечатанный в кристалл
Правда – первый трофей войны, который победитель прибирает к рукам. Ее не просто пишут – ее пересобирают из пепла и костей, ретушируют кровью, лакируют слезами и ставят на пьедестал, чтобы будущие поколения молились на нее, не ведая, что гранит постамента скрывает под собой братскую могилу.
После того, как прах последнего Темного Лорда развеялся над руинами Хогвартса, мир не вздохнул с облегчением. Он задохнулся в тишине. Победа оказалась пустотелой, выжженной изнутри. Герои, прошедшие через ад, вернулись не триумфаторами, а призраками с уставшими глазами. Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил-Снова, был сломанным мечом – символом сопротивления, да, но символом грубым, кровавым, неудобным. Он был напоминанием о цене, а людям, уставшим платить, нужна была легенда о ценности.
Им нужен был не солдат. Им нужна была святая.
И тогда, в тиши кабинетов, где пахло старым пергаментом и озоном после применения заклятий забвения, они ее создали. Сотворили из вакуума, из коллективной нужды, из политической целесообразности.
Ее звали Гермиона Грейнджер.
– Имя должно быть простым, но запоминающимся, – говорил Кингсли Шеклболт, прохаживаясь перед советом уцелевших. Его голос, обычно гулкий и властный, сейчас был тихим, вкрадчивым, как у заговорщика. – Что-то из маггловской классики. Шекспир. Чтобы подчеркнуть ее происхождение. Она должна быть одной из них, пришедшей в наш мир и отдавшей за него все.
Так родилась биография. Маглорожденная девочка, чей интеллект горел так ярко, что слепил профессоров. «Ярчайшая ведьма своего поколения» – фразу придумал старый Флитвик, которому аккуратно подправили воспоминания, вложив в них образ ученицы, которой у него никогда не было. Она стала совестью и разумом Золотого Трио, которого, по сути, тоже никогда не существовало в том виде, в каком его преподносили. Были Гарри и Рон, два отчаянных парня, продиравшихся сквозь войну на инстинктах и удаче. Третьей опоры, интеллектуального центра, у них не было. Эту пустоту и заполнила она.
Легенда о ее смерти стала шедевром пропагандистского искусства. Не шальная Авада в общей свалке битвы. Нет, это было слишком прозаично. Ее смерть обставили как акт высшего самопожертвования. В тот момент, когда рушились стены и герои сражались с гигантами, она, Гермиона Грейнджер, оказалась в разрушенном крыле замка, где авроры прятали эвакуированных младенцев. И когда туда ворвался обезумевший Пожиратель Смерти, она заслонила собой колыбель от зеленого луча. Тело, как гласил официальный отчет, испепелило проклятие такой силы, что не осталось даже праха. Удобно. Безупречно. Неопровержимо.
