“Пока весь мир горит оранжевыми языками пламени, разнося пепел обуглившихся бревен в мягкие, подпахотные почвы.
Пока тлеет мое прошлое, настоящее и будущее, книгой жизни вырывая сгоревшие страницы.
Пока моя одежда превращается в копоть, а зубы выпадают из немощного, окровавленного рта, я расскажу, засыпанный песком и облитый спиртом, оставленный один на один с собой, как умер десять лет назад”.
Черная заря пьяного рассвета окутала мертвую пустыню Сонора. Темные на свету силуэты прятались за острыми скалами и бездонными каньонами, враждебным взглядом провожая всадника в изношенном плаще на юг. Скача галопом по бесцветной траве, ориентирами, – звездами в ночном небе – являлись далекие огни и угольный дым на горизонте, направляя странника в задернутый дождевой марью город.
В нескольких милях от всадника по рельсам гремел паровоз, белым дымом застилая мелкую речонку в низине. Свет цивилизации механическим движением проникал в это богом забытое место, летя факелом в бездну, озаряя всё вокруг и в одно мгновение потухая. Локомотив сворачивал на запад, исчезая в собственных клубах крутящегося дыма, оставляя позади ядовитые очертания города в пустоши.
На Диком Западе раздался трехкратный крик старого сыча. Всадник, поднявшись в горку, не выпустив изо рта папиросы, увидел сквозь табачное марево тусклые строения Крест-Крик, недобро погладив легким движением кобуру.
Крест-Крик являлся обычной, полумертвой деревушкой; жителей проживало не больше пяти-шести сотен. Полвека назад нынешняя деревня считалась хорошо развивающимся южным городом, зарабатывая огромные деньги на торговле рабами. После Гражданской войны и ее итогов Крест-Крик стал вымирать, оставив небольшую горстку людей доживать свой век. Из-за доброй южной славы, Крест-Крик продолжали называть городом, от слова “деревня” плюясь.
Контуры заваленных деревянных заборов соединялись с очертаниями полуразрушенных, бедных бараков. Центральная улица сделана из булыжника и песка: по ней ходили тусклые, сонные люди, садясь за столики салунов и напиваясь до посинения, либо же идя на утреннюю молитву в церковь, в душе ни ведая, как правильно креститься. Выше всех стоял двухэтажный, богатый дом в конце улицы, не сумевший скрыть за золотыми монетами эшафоты до небес c висящими на фоне трупами.
