Автор: Данила Дёмин
Стук колес о рельсы затих. Солнце било мне в глаза. Я, как и сотня ребят, выбежал из вагона поезда, ища в многочисленной толпе родные глаза. Летали фуражки. Кричали весело дети. Солдаты обнимались c женами и матерями. Запах топлива и духов гулял по платформе. Я медленно шел вперед, проходя мимо окружающего меня чужого счастья, зло толкаясь. Я знал – здесь меня никто не ждет, хоть и верил в обратное.
Едкий запах пороха вперемешку с телами мертвых друзей я не спутаю ни с чем. Раненые лошади с низко опущенными головами бродили по полю боя, падая от одиночных выстрелов винтовок. Серая пелена марева укрыла всю размытую местность, и лишь слабые огоньки горящих танков виднелись вдали. Лунный свет ложился на грязь окоп, освещая спрятанные в тумане сожженные избы. Среди этого ада стояла зловещая тишина… тишина, в которой умирали давно умершие… тишина, в которой шептали строки из бесконечных молитв… тишина, в которой и мой шепот был услышан…
Вышел с вокзала. Пошел домой. Как же прекрасен заснеженный Ленинград на босую ногу! Хлопья снега, падающие с голубого неба. Нетронутые красочные дома. Тающие сугробы. Капли дождя стекали по моему лицу, и я чувствовал себя таким счастливым! Таким живым! Таким одиноким…
Я сплюнул в грязь. Красного и черного здесь и так хватает, так что никто не заметит. Здесь бездыханных друзей не замечают, а мои манеры не заметят и подавно. Хотя, скоро и некому будет замечать – мы взяты в окружение. Страшное слово для каждого солдата – котёл. Наша армия каждую секунду теряет всё больше и больше жизненного пространства, а взамен мы получаем тысячи трупов на уменьшающемся клочке под кровавой Вязьмой. Немцы, гады, сверкают своими стальными глазами со зрачками из свинца, убивая нас, спрятавшись в ночи – там, за этим пригорком.
Моя Надежда… Наденька… она ждет меня. Ждет меня, своего Николая. Смотрит из окна на спрятанную в слякоть улицу и ждет. Только она верит, что я вернусь, позабытый в лесах во время боя. Верит, что я не лечу вместе с журавлями по небу. Все забыли обо мне, опрокинув стопку, но это я иду по тесным проспектам! Всем смертям назло, я вернулся! Я живой!
Холодно. Очень холодно. Я зажег самокрутку скрученную лично мне Васей Денисовым (земля ему пухом) из особых сибирских трав. Закурил. Стало теплее. Табачный дым был похож на черные клубни, что стелются над разбитой техникой. Делая вдох, оранжевый огонек на секунду застывал, а когда я выдыхал, то разгорался с новой силой, медленно потухая до новой затяжки. Единственная красота, оставшаяся у солдата.
